Тим Келлер, которого можно назвать пастором Нью-Йорка, служивший среди молодых городских профессионалов и ставший ярким примером того, как благодаря «привлекательному» свидетельству об Иисусе можно распространять Евангелие даже в самых, казалось бы, неподходящих для этого местах, умер 19 мая в возрасте 72 лет.
Келлер насадил и вырастил реформатскую евангельскую церковь в Манхэттене, организовал сеть, занимающуюся насаждением церквей, был одним из основателей Коалиции Евангелия и написал множество популярных книг о Боге, Евангелии и христианской жизни.
Куда бы он ни шел, он проповедовал о грехе и милости.
«Евангелие состоит в следующем, – повторял Келлер снова и снова, – Мы более грешны и испорчены, чем смели о себе думать, но в то же самое время мы более любимы и принимаемы в Иисусе Христе, чем смели надеяться».
Келлера часто обвиняли, особенно в последние годы, в культурном приспособленчестве. Он отвергал антагонизм культурных войн и подход к благовестию в стиле «давайте дразнить либералов», поэтому его обвиняли в том, что он уделял слишком много внимания «уместности» и разбавлял и даже предавал христианскую правду из неуместного стремления к социальному принятию.
Однако темой своих проповедей он часто выбирал идолопоклонничество. Келлер придерживался мнения, что люди испорчены и знают об этом. А о чем они не знают, так это о том, что только Иисус может исцелить их по-настоящему. Только милость Божья может удовлетворить их глубочайшие чаяния.
В своей церкви, расположенной в Манхэттене, Келлер постоянно напоминал представителям культурной элиты страны о том, что они поклоняются фальшивым богам.
«Мы хотим ощущать красоту. Мы хотим чувствовать, что мы любимы. Мы хотим ощущать свою важность, – проповедовал он в 2009 году, – и это причина того, что мы так много работаем. Но это и источник зла».
В интервью журналу New York Келлер объяснял, что это и есть то самое старомодное послание о грехе. Просто когда люди слышат слово «грех», они, в основном, думают о сексе, наркотиках и еще, может быть, о воровстве. Современный творческий класс, которому он проповедовал, отягощен, однако, намного более вредоносными грехами, которые претендуют на то место в жизни человека, которое предназначено для Божьей любви.
А что касается «уместности», то Келлер считал, что сначала было бы уместным определить тех идолов, которые захватили человеческую душу, а потом сообщить человеку, что он может от них освободиться.
Жители Манхэттена «проводят всю свою жизнь с родителями, учителями музыки, тренерами личностного роста, преподавателями и начальниками, которые говорят им, что нужно работать лучше, быть лучшими и вообще лучше стараться, – размышлял Келлер в 2021 году. – Но нас может по-настоящему освободить послание о том, что Он сам исполнил все эти требования праведности через жизнь и смерть Иисуса и что теперь нет осуждения тем, кто поверил в Его праведность».
Сам Келлер услышал это послание, будучи студентом колледжа при университете Бакнелла. Он родился в сентябре 1950 года в городе Аллентаун, Пенсильвания, в семье Уильяма и Луизы Келлеров. Семья посещала лютеранскую церковь. Молодой Тимоти прошел двухгодичный конфирмационный курс, из которого, однако, он узнал, что религия – это о том, что нужно хорошо себя вести.
В 1968 году он поступил в колледж, где стал частью межуниверситетского христианского братства InterVarsity Christian Fellowship, частично, по той причине, что христиане, которые туда входили, поддерживали движение за права человека. Скоро он убедился в том, что христианство есть правда, и стал запоем читать британских евангельских авторов, в особенности Джона Стотта, Ф. Ф. Брюса и Чарльза Льюиса.
Позже он любил называть Льюиса своим святым-покровителем и приводил его цитаты в обоснование своей веры.
Закончив в 1972 году колледж, Келлер поступил в Теологическую семинарию Гордона-Конуэлла. Здесь он познакомился со студенткой по имени Кэти Кристи, которая уверовала, читая труды Льюиса, и вела с ним переписку фактически до самой его смерти (ей тогда было 13 лет). Тим и Кэти полюбили друг друга и поженились перед самым выпускным экзаменом в 1975 году.
Келлер был рукоположен в Пресвитерианской церкви в США, деноминации, насчитывающей около 300 поместных церквей, основанной двумя годами ранее в Бирмингеме, Алабама. Он ответил на призыв к служению в церкви в Хоупвелле, Виргиния, городке к югу от Ричмонда, расположенном между федеральной тюрьмой и рекой Джеймс, загрязненной инсектицидами Kepone, производимыми в Хоупвелле.
Новоиспеченный двадцатичетырехлетний пастор учился на своих собственных ошибках.
«Как и у всех, – сказал он в интервью журналу World, – мои проповеди были слишком длинны, а мой пасторский подход к некоторым людям не работал – иногда я был с ними слишком прям, а иногда недостаточно [прям]. Я выступал с инициативами, которые, в общем-то, были никому не нужны. Но церковь была настолько благосклонной и любящей, что у меня была возможность делать все эти ошибки без каких-то нападок со стороны церкви».
Со временем Келлер научился сокращать проповеди и не запускать ненужных программ. Но, что более важно, он понял, как укоренять свой пасторский труд во взаимном доверии.
«Я … научился строить служение не на харизме лидера (которой у меня все равно не было!) и не на навыках проповедования (которые у меня тогда были еще не очень развиты), но на пасторской любви и покаянии в тех случаях, когда я был неправ, – сказал он. – В маленьком городке люди пойдут за тобой только в том случае, когда они доверяют тебе лично, и это доверие нужно выстраивать в личных взаимоотношениях».
Через девять лет Келлер уехал из Виргинии обратно в Пенсильванию. Он преподавал практическое богословие в Вестминстерской теологической семинарии, особо сосредоточившись на теме своей докторской диссертации: служение дьяконов.
Также он начал работать в Пресвитерианской церкви в США над тем, что помогал деноминации в насаждении церквей. Однако когда в 1989 году он попытался найти кандидата, который согласился бы основать церковь в Нью-Йорке, у него ничего не вышло.
Все, с кем он об этом говорил, отказывались. Они говорили, что это плохая идея.
«Почти все говорили мне, что это безнадежная затея, – вспоминал позже Келлер. – Манхэттен был краем скептиков, критиков и циников. Средний класс, на который обычно ориентируются, когда хотят основать новую церковь, покидал город из-за преступности и роста стоимости жизни».
Конечно, не все могли себе позволить жить за городом. «Белый исход» привел к тому, что белые американцы покидали некогда живые городские церкви, которые, впрочем, теперь стали служить афроамериканским, азиатско-американским и латиноамериканским общинам. Кроме того, в город устремились белые молодые люди – амбициозные, высокообразованные, целеустремленные лидеры – которые обычно не склонны посещать церковь и верить в то, что христианство может предложить им что-то стоящее.
Келлер с женой основали Пресвитерианскую церковь Искупителя в Манхэттене и начали работу с этими людьми.
Келлер вспоминал, что он чувствовал, когда переезжал в Нью-Йорк в свои 40 лет, ему казалось, что нечто подобное чувствуют многие молодые люди, приезжающие сюда со всей страны.
«Прежде всего, ты сталкиваешься с людьми, которые такие же, как ты, только лучше, – говорит он. – Ты можешь быть лучшим скрипачом в каком-то условном городе в Техасе, но когда ты выходишь из поезда на Пенн-Стейшн, то к своему ужасу обнаруживаешь, что там прямо на улице кто-то зарабатывает тем, что играет на скрипке, и этот кто-то играет лучше тебя. Это заставляет тебя уходить на дно и практиковаться, практиковаться, практиковаться».
Второе, с чем сталкиваются вновь прибывшие в Нью-Йорк люди, это такое многообразие людей, которого нельзя увидеть нигде, кроме больших мегаполисов. Теперь каждый день ты имеешь дело с людьми, которые думают не так, как ты.
«Это заставляет тебя либо придумать для себя некое лучшее (по сравнению с тем, что ты мог придумать для себя до этого) обоснование того, чем ты хочешь заниматься, – говорит он, – либо та начинаешь впитывать новые идеи».
В новой церкви Келлер делал и то, и то. Суть миссии и его послание остались такими же, какими были и в Хоупвелле, но он и другие служители также работали над тем, чтобы приложить это послание к другому контексту. Их основная идея состояла в том, что «церковь в обычном виде не сработает», и они повторяли снова и снова, что «прецедент ничего не значит».
В первую декаду своего существования церковь имела некоторый успех. К концу 1989 года ее регулярно посещали около 250 человек. Осенью 1990 регулярно стали приходить 600 человек, из которых многие были неверующими, которым было интересно, что скажет им Келлер.
Драматический момент, который привлек к церкви Искупителя общенациональное внимание, наступил после террористических атак 2001 года, когда был разрушен Мировой торговый центр.
В следующее воскресенье на служение пришло больше 5000 человек. На всех не хватало места, поэтому Келлер пообещал провести еще одно служение. На него пришли несколько сот человек. Ко времени, когда город хоть немного оправился от тех событий, еженедельное посещение церкви выросло на 800 человек.
Келлер и другие служители церкви Искупителя начали помогать другим людям, желающим организовать новую церковь. К 2006 году у церкви Искупителя было 16 дочерних церквей в рамках Пресвитерианской церкви в США; кроме того, они помогли организовать в Нью-Йорке около 50 церквей других деноминаций.
Келлер также консультировал пасторов из больших городов, начиная с Бостона и Вашингтона и заканчивая Лондоном и Амстердамом, относительно контекстуализации евангелия в этих городах.
Через несколько лет Келлер опубликовал апологетическую работу «Разум за Бога». Книга основательно подошла к сомнениям касательно Бога, но в ней также было показано, как скептики и сами совершают свой собственный «прыжок веры». Кроме того, книга показывала, как христиане исторически преодолевали сомнения.
В книге Келлер дискутировал с «Новыми атеистами», наиболее популярной группой, критикующей веру, используя в качестве аргументов наработки целой плеяды мыслителей, в том числе, Чарльза Льюиса, богослова Н. Т. Райта, философа Сёрена Кьеркегора, социолога Родни Старка, писателей Флэннери О’Коннора и Энн Райс.
«Разум за Бога» стала № 7 в списке бестселлеров газеты «Нью-Йорк Таймс» и завоевала для Келлера аудиторию самых престижных на то время культурных площадок. Он говорил о вере в Google и дал интервью Big Think, новому веб-сайту, который организовывает встречи с «самыми блестящими умами» и знакомит с «самыми смелыми идеями нашего времени».
В то время Келлер стал для многих евангельских христиан образцом того, как можно использовать культуру в контексте свидетельства о Христе. Практикуемый им подход стал особенно популярен среди тех, кто чувствовал, что культурные войны, в том числе идентификация с богатыми пригородами, политическая заангажированность церквей и антиинтеллектуализм, вредят евангелизации.
«Лет через пятьдесят, писал редактор Christianity Today, – если евангельские христиане будут широко известны своей любовью к городам, приверженностью милосердию и справедливости и любовью к ближнему, то Тима Келлера будут помнить как пионера новых городских христиан».
Не все, однако, с этим согласны. Профессор колледжа города Гроув-Сити Карл Трумэн, например, не разделяет любви Келлера к большим городам и его оптимизма относительно того, что в этих городах можно эффективно евангелизировать людей.
«Для меня большие города являются необходимым злом, а их единственное назначение – предоставлять людям из глубинки, наподобие меня, возможность время от времени ходить в театр, – писал Трумэн. – И я точно не являюсь трансформационалистом-оптимистом, каким является Келлер, поверьте мне, все станет хуже, прежде чем стать еще хуже».
Келлер сталкивался и с еще менее дружелюбными критиками. Некоторые называли его марксистом. И даже «авторитетным марксистом, который, в частности, эффективно перефразирует марксизм для христианской аудитории».
Когда Келлер утверждал, что ортодоксальные христиане не должны ограничиваться поддержкой одной политической партии в условиях американской двухпартийной системы, некоторые говорили, что он понятия не имеет, насколько изменилась культура. Они говорили, что «привлекательный» подход не будет работать в мире, который по определению чрезвычайно враждебен к христианской правде.
Джеймс Вуд, редактор First Things, был когда-то настолько увлечен Келлером, что подарил свидетелям на своей свадьбе по экземпляру его последней книги. Когда они с женой завели собаку, они назвали ее в честь этого нью-йоркского пастора.
Но во время выборов 2016 года что-то изменилось.
«Как я убедился, отношение в окружающей культурной среде изменилось, – писал Вуд, – и я больше не был так уверен, что подходы к евангелизации, которые я почерпнул у Келлера, могут обеспечить адекватное руководство для текущего культурного и политического момента. Многие подобные мне бывшие поклонники Келлера приходят к похожим заключениям. Желание евангельских христиан минимизировать возможное оскорбление чувств людей, слушающих Благую весть, может затуманить тот смысл, который нужно до них донести, исходя из текущего политического момента».
С годами Келлер ответил на некоторые критические выпады, но в целом он, казалось, не обращал на них внимания. Он продолжал свое пасторское служение в Манхэттене до своей отставки в возрасте 66 лет.
Он продолжал работу с сетью City to City (От города к городу), занимавшейся насаждением церквей, а также писал и выступал публично.
В 2020 году Келлер объявил, что у него обнаружили рак поджелудочной железы. Несмотря на интенсивное лечение, Келлер, всегда остававшийся пастором, продолжал говорить и писать о Боге, Евангелии и христианской жизни. Как только у него появлялась такая возможность, он указывал людям на грех и милость Божью.
Он предлагал людям подумать о том, как их самые сокровенные чаяния относительно жизни и смерти указывают им на Христа.
«Если Иисус Христос действительно воскрес, – сказал Келлер в интервью “Нью-Йорк Таймс”, – тогда нет никаких сомнений, что Бог все исправит. Страданий не будет. Зла не будет. Смерти не будет. Старения не будет. Рака поджелудочной железы не будет. Конечно, если Иисус Христос не воскрес, тогда будущее туманно. Но если Он воскрес, тогда в этом вся наша надежда».
После Келлера осталась жена Кэти и три сына: Дэвид, Майкл и Джонатан.
