То, что произошло в Страстную пятницу, чрезвычайно важно. Мы празднуем величественное событие: Бог примирил через Иисуса «с Собою все, умиротворив через Него, Кровию креста Его, и земное и небесное» (Кол. 1:20).
Мы говорим о вещах, которые являются основополагающими для всей вселенной. Назовите это космическим искуплением, онтологическим исцелением, метафизическим примирением, библейской версией «Звездных войн» или как угодно, чтобы это помогло вам думать о самой большой, величайшей реальности, «Реальной Реальности» (оба слова с большой буквы).
И способ, которым это все достигается, кажется парадоксом. «Примирение кровью креста Его» – это все равно, как если бы ядерная бомба стала оливковой ветвью, тюрьма Гуантанамо стала садом исцеления, меч превратился в орало, а танк – в трактор. Сама мысль об этом кажется нам удивительной.
Это только начало парадокса. В этот день Живая Вода говорит: «Жажду!» В этот день Хлеб Жизни становится голодным, Воскресение и Жизнь умирает, Священник становится Жертвой, Царя Иудейского убивают как преступника. Неудивительно, что мы не можем внятно объяснить эту тайну.
Наш разум блуждает, когда мы стараемся представить, в какой вселенной мы живем, где позорная смерть невинного человека может стать платой за грех, выкупом за пленников, победой над злом, источником исцеления, жертвой, которая положит конец всем жертвоприношениям. Представить себе такой мир будет достаточным, чтобы колесики в нашей голове заскрежетали, учитывая, что мы живем в условиях такой культуры, где долг порождает больше долгов, а насилие порождает больше насилия. Нужна удивительная перестройка воображения, чтобы посмотреть на мир по-библейски – мир, где справедливость и милосердие не противоречат друг другу, где сосуществуют праведность и мир, где смерть и воскресение Сына Божьего могут изменить нравственные основы вселенной.
Все становится еще более таинственным, когда мы обращаемся к красоте Господа в Его храме, когда рассуждаем о тайне триединого Бога. Когда мы слышим, как Иисус молится: «Не как Я хочу, но как Ты», «Отче! прости им» и «в руки Твои предаю дух Мой», мы снова видим, что этот день – это не о контрасте между добрым Иисусом и сердитым Отцом. Это драма с величественной тринитарной хореографией.
Но мы также слышим и другую молитву Иисуса: «Боже Мой! Боже Мой! для чего Ты меня оставил?». И нам это удивительно. И мы слышим, как богословы, запинаясь, объясняют: «Забытость Богом теперь поглощена прямо в жизнь Бога». Это расширяет логику до самых пределов, но здесь мы видим также проблеск надежды, когда сталкиваемся лицом к лицу с холокостами, самоубийствами, жестоким обращением с детьми и другими невыразимыми ужасами, которые также могут быть поглощены в жизнь Бога.
Соберите все это вместе, и события Страстной пятницы перевернут наше мировоззрение с ног на голову. Мы могли бы также выбросить словарные определения «славы», «власти» и, если на то пошло, «бога». Ибо когда мы определяем «славу» или «власть» или когда мы представляем себе, каков Бог, то куда нам еще смотреть, как не на «совершенный образ Бога невидимого»?
И если всего этого недостаточно, чтобы всколыхнуть наш мир, тогда подумайте вот о чем: апостол Павел говорит нам, что эти события касаются не только Иисуса, но и нас. «Неужели не знаете, что все мы, крестившиеся во Христа Иисуса, в смерть Его крестились?» (Рим. 6:3) или: «А я не желаю хвалиться, разве только крестом Господа нашего Иисуса Христа, которым для меня распят мир, и я для мира» (Гал. 6:14). Только представьте новый баннер на вашей церкви: «Наша церковь помогает распять мир для вас и вас для мира». Это заставляет нас содрогнуться.
Столько парадоксов, столько метафор, столько добра, столько надежды, столько всего глубоко внутри нас, что нам начинает казаться, что мы находимся в переднем вагончике опасных американских горок, или наблюдаем усиление мук имеющей во чреве, или, возможно, это Святой Дух привел кого-то к обращению именно здесь, в этом месте, в этот день.
Вопреки распространенному мнению, соблюдение церковью Страстной пятницы, часто сопровождающееся своеобразным декрещендо света, первоначально не было предназначено для создания крещендо вины. Возможно, нам с вами есть, над чем работать в этом смысле, и это может быть очень полезным делом. Но не допускайте ошибки: мы собираемся в Страстную пятницу не для того, чтобы утопать в чувстве вины, а для того, чтобы объявить, что грех и вина были искуплены, побеждены, излечены, преодолены раз и навсегда на небесах и на земле с помощью крови, пролившейся на кресте.
Это декрещендо света не предназначено также и для создания крещендо печали. Правда, эта история полна горя, стыда и предсмертной муки. Это верно. Но это не похороны Иисуса. Мы знаем, что было потом. Мы живем пасхальной надеждой 365 дней в году, так что история, которую мы рассказываем сегодня, стоит того, чтобы ее рассказывать, потому что она является одним из актов в пасхальной драме.
Но зачем тогда эта тьма, тени и торжественность?
В мире, лишенном радостной торжественности, в церкви, точно лишенной радостной торжественности, в безумно занятом академическом сообществе, высыхающем от отсутствия беззаботного чуда, тьма и тени помогают нам должным образом созерцать, как это требовалось от слушателей Иоанна Крестителя, которым он сказал: «Вот Агнец Божий, Который берет на Себя грех мира». Это декрещендо света приглашает нас в крещендо чудес.
Возможно, подзаголовком для богослужения Страстной пятницы должна быть «литургия сотника», в честь того языческого военного, в жизнь которого тени (силой Духа) привели свет и правду. «Истинно Человек Сей был Сын Божий», – сказал он, пораженный произошедшим.
Обычно на этой концепции мы больше всего сосредотачиваемся в декабре, и тогда для нас как-то особенно звучат удивительные слова поэта 17-го века Ричарда Крешоу: «Все чудеса в одном взгляде. Вечность, заключенная в мгновении. Лето – в зиме. День – в ночи. Рай – на земле. И Бог в человеке». Но эта песня не только для Рождества.
В этот день, когда небо потемнело в полдень, когда завеса в храме разорвалась пополам, когда время на этой усталой земле почти остановилось, в этот день, когда Бог примирил через Иисуса «с Собою все, умиротворив через Него, Кровию креста Его, и земное и небесное», мы шепчем с большой радостью: «Все чудеса в одном взгляде. Вечность, заключенная в мгновении. Лето – в зиме. День – в ночи. Рай – на земле. И Бог в человеке».
Вот Агнец Божий, Который берет на Себя грех мира.
Джон Витвлиет является директором Кальвиновского института христианского поклонения в Кальвиновском колледже. Эта статья адаптирована из проповеди, которую он произнес на Темной утрене в колледже в 2009 году.
