Джозеф Боско Бангура хочет изменить наше представление о мигрантских церквях.
Более 25 лет он исследует то, как новые христианские движения открывают возможности для взаимодействия и преобразования общества. Бангура исследовал растущее пятидесятническое движение в своей родной стране Сьерра-Леоне, в частности, популярность этого движения и творческий подход, с помощью которого харизматические и пятидесятнические церкви используют коренные африканские религиозные традиции.
Теперь он сосредоточил свое внимание на влиянии мигрантских церквей в Европе. Бангура преподает миссиологию на факультете евангельского богословия в Бельгии и в Протестантском богословском университете в Нидерландах, а также является пастором мигрантской церкви. Он рассказал Christianity Today о возможностях и проблемах, с которыми сталкиваются мигрантские церкви в секуляризованных европейских сообществах.
Что побудило вас изучать мигрантские церкви в Европе?
Между мобильностью людей и распространением их веры всегда существует определенная связь. Каждый раз, когда евреи мигрировали, а именно они и дали нам термин диаспора, что-то происходило с их верой. То же самое было и в ранней церкви. Верующие не пошли сразу; их рассеяли гонения. Миграция неизбежно совпадает с распространением Евангелия. Она дает возможность привнесения новых аспектов веры в те места, где они изначально не были известны.
Сегодня «автохтонные» церкви Западной Европы (т.е. церкви, членами которых являются белые европейцы) все больше осознают миссионерское значение мигрантских сообществ. Что они могут сделать для изменения церкви в светской Европе? Они могут стать спасательным кругом для выживания веры в секуляризованном мире.
Миссионерские организации серьезно относятся к присутствию мигрантов и думают о возможных путях сотрудничества с ними. Харви Квияни, ученый из Малави, много писавший о миссии и миграции, работает в Миссионерском обществе Англиканской церкви. Лейта Нгой, уроженка Демократической Республики Конго (ДРК), преподает в Германии и является консультантом организации «Хлеб для мира», которая помогает немецким церквям стать более гостеприимными по отношению к мигрантам. Библейское общество Нидерландов и Фландрии (Бельгия) назначило нигерийца Сэмюэля Экпо своим менеджером по связям с мигрантскими и международными церквями.
Мое собственное назначение на должность профессора миссиологии факультета евангельского богословия, финансируемого одной голландской миссионерской организацией, и моя работа преподавателем в Протестантском богословском университете также отражают происходящее. Жители Запада понимают, что если они хотят внести свой вклад в развитие глобального христианства, то западные академические учреждения должны отражать разнообразие в Божьей церкви.
Опишите, пожалуйста, вашу церковь.
Я являюсь пастором библейской церкви «Обильная благодать» в Антверпене, Бельгия, состоящей из мигрантов, которые хотят делиться своей верой. 70 членов нашей церкви представляют самые разные этнические группы. Это уроженцы ДРК, Чада, Ганы, Нигерии и Камеруна. Многие из них являются натурализованными бельгийцами. Мы полностью двуязычны: говорим на английском и французском языках.
Мы все африканцы по цвету кожи, но наши культуры разные. Когда мы приходим на собрания или принимаем решения, то в этом принимают участия люди, представляющие каждую из этих культур, и это символизирует тот факт, что во Христе мы едины. Наши люди также имеют различное христианское происхождение – харизматическое, евангельское, католическое. Мы пытаемся наводить мосты. И эта работа продолжается.
Независимо от внутренних культурных различий, все мы сталкиваемся с теми же проблемами, с которыми сталкиваются все мигранты в Бельгии: социальная интеграция, язык и тот факт, что нас считают пришлыми аутсайдерами.
Что вы можете сказать об истории мигрантских церквей в Бельгии?
ДРК ранее была колонией Бельгии, и Бельгия привлекала конголезских студентов для обучения в бельгийских университетах еще до обретения ДРК независимости в 1960 году, намереваясь отправить их обратно в качестве политической элиты, которая будет формировать страну. Но некоторые так и не вернулись. Первая мигрантская церковь в Брюсселе была основана в 1980-х годах при поддержке Campus Crusade for Christ (Евангелизационный поход по университетам). Вследствие своей либеральной политики в отношении лиц, ищущих убежища, Бельгия со временем стала привлекательной и для других африканских мигрантов, таких как руандийцы во время геноцида 1994 года или жители Западной Африки, спасавшиеся от экономического кризиса в своих странах.
Лидеры мигрантских церквей начали вступать в различные межцерковные организации, такие как Бельгийский евангельский альянс. Совсем недавно была создана ассоциация для предоставления возможности общения и поддержки пасторов африканского и карибского происхождения. Почти во всех городах, особенно в северной Бельгии, есть мигрантские церкви, обычно входящие в местные евангельские и пятидесятнические ассоциации. Присутствие мигрантских церквей возродило концепцию протестантского христианства в этой преимущественно католической стране.
Какие типы церквей вы видите в Бельгии?
В своем учебном курсе я выделяю четыре категории церквей. Существует мигрантская церковь, называемая так из-за этнического состава церкви и его отличия от этнического состава общины, в которой эта церковь находится. В противоположность этому, существует автохтонная церковь, хотя я очень редко слышу, чтобы мои фламандские коллеги называли свою церковь автохтонной. Для них это просто их национальная церковь.
Третий тип – это мультикультурные церкви, когда автохтонная церковь открывает свое пространство, чтобы обеспечить межкультурное общение внутри церкви. Здесь может быть белый пастор-европеец, но есть филиппинское сообщество, которое собирается в среду, или африканское сообщество, которое собирается в пятницу. В течение недели они встречаются отдельно, а в воскресенье собираются все вместе. Это хорошо, но возникает вопрос о том, когда мультикультурность церкви будет отображена в структуре руководства. Когда люди цвета смогут сказать проповедь, помимо миссионерского воскресенья? Вся эта концепция часто подрывается отсутствием разнообразия в самом руководстве.
Наконец, есть международные церкви, которые используют исключительно английский язык и которые посещают в основном профессионалы, работающие в НАТО, структурах ЕС, западных посольствах и крупных корпорациях. Поскольку они экономически независимы и способны обеспечить себя самостоятельно, они не ставят во главу угла интеграцию с местными христианскими общинами. Руководители таких церквей исключительно белые. Они тоже служат определенной группе людей, приехавших сюда в качестве своего рода мигрантов, но поскольку они являются дипломатами или представителями корпоративной элиты из высших кругов общества, мигрантами их не называют.
Courtesy of Joseph Bosco BanguraПочему церквям, объединяющим верующих из разных культур, так трудно иметь лидеров из числа представителей разных культур?
Идея иметь руководство, которое представляло бы многие культуры, представленные в церкви, является превосходной целью. Мне хотелось бы думать, что такая церковь станет хорошим примером того, что будет на небесах. Но реализовать такую идею довольно сложно, при этом нужно решить множество проблем.
Около 20 лет назад Международная баптистская церковь в Антверпене преуспевала, когда ее возглавляли ее основатели-европейцы. Когда руководство церкви перешло к африканцам, число европейцев постепенно стало уменьшаться из-за опасений относительно недостаточной богословской обоснованности учения церкви.
В настоящее время вопрос миграции очень политически поляризован. Это влияет на мировосприятие обычных христиан и, следовательно, на их способность сотрудничать друг с другом.
Мигрантские церкви иногда критикуют за то, что они сосредотачиваются только на людях своей этнической принадлежности и таким образом поддерживают сегрегацию Тела Христова. Что вы думаете об этом?
В 2003 году Ян Джонджинил сказал, что когда религиозная община мигрирует, первым шагом, особенно для первого поколения, является взгляд внутрь себя и удовлетворение потребностей членов этой общины. У вас должна быть база, с которой можно начинать деятельность по выполнению миссии церкви. Нужно дать новым мигрантским церквям некоторое время, чтобы они могли переопределить свою идентичность в соответствии со своим статусом в новом обществе.
Мигрантские церкви пытаются решать задачи по реализации миссии церкви. Если мы будем противопоставлять их другим церквям, это не принесет никакой пользы их делу. Давайте вместо этого посмотрим, как различные типы церквей могут сотрудничать и проповедовать Христа в Европе.
Что вы советуете делать христианам-мигрантам, чтобы эффективно интегрироваться в окружающую их культуру?
Мы призываем семьи из нашей церкви записывать своих детей на факультативный предмет под названием PEGO(евангельско-протестантское религиоведение), который преподается в начальных и средних школах по всей Бельгии. Это даст им представление о том, что протестанты в Бельгии думают о вере. Все чаще этот предмет преподают люди, внешне похожие на меня. В апреле я проведу семинар для 400 учителей о религиозной жизни африканцев в контексте того, как она может помочь оживить религиозное образование в школах. Это важное начинание.
Я также призываю своих африканских коллег участвовать в жизни местных евангельских или пятидесятнических сообществ. Возможно, мы не во всем с ними согласны, но мы в меньшинстве и не можем позволить себе оставаться в одиночестве. Мы должны собираться вместе, чтобы делиться ресурсами и поддерживать друг друга. Это могло бы помочь не только проводить миссионерскую работу в Бельгии, но и распространять ее из Бельгии обратно в те страны, откуда мы родом. Например, если поместная бельгийская церковь хочет проводить миссионерскую работу в Сьерра-Леоне, я могу предоставить им полезную информацию до того, как они туда прибудут.
Как, по вашему мнению, светскость бельгийской культуры влияет на второе поколение африканских мигрантов?
В 2020 году я опубликовал на эту тему работу. Дети мигрантов не всегда ценят духовность своих родителей. Они также имеют дело с кризисом идентичности. Родители дома не считают их африканцами, но африканцами их считают в школе. Сотрудничество с автохтонными церквями может помочь удовлетворить некоторые их нужды и дать им возможность принять решение в пользу Христа.
Родители-мигранты в первом поколении часто не могут понять проблемы, с которыми сталкивается следующее поколение, поскольку они все еще обладают духовностью, приобретенной в Африке. Например, одна молодая девушка, окончившая среднюю школу, почувствовала некое давление академической жизни, как со стороны сверстников, так и со стороны родителей, и приняла решение сделать на год перерыв в учебе. Она просто хотела отдохнуть и избежать выгорания, но родители пришли к выводу, что это проделки дьявола. Как такие родители должны интерпретировать психологические явления, чтобы от этого была польза их детям? Это борьба. Я надеюсь, что мы сможем найти решения.
Можете ли вы обобщить то, как христианам следует воспринимать роль мигрантов в выполнении миссии церкви?
В течение долгого времени общины христиан-мигрантов рассматривались с точки зрения других людей, а именно местных автохтонных общин, которые до сих пор доминируют в культурном плане. Но мы сами являемся активными исполнителями миссии и помогаем формировать пути развития миссионности в секуляризованной культуре. Я ценю то, что факультет евангельского богословия инвестирует в новые подходы к миссии.
Когда в 1993 году я начинал изучать богословие, взаимосвязь между миграцией и миссией не стояла на повестке дня. В результате, когда мне пришлось мигрировать, я оказался не очень хорошо подготовленным в этом аспекте. Мы должны готовить людей к тому, чтобы они могли рассматривать свой переезд, куда бы и по какой бы причине Господь ни повел их, как то, что Бог позволяет им распространять Евангелие в новых местах среди людей, которые отошли от веры или не являются христианами.
Вы работаете над объединением христиан из разных культур. Чем бы вы меня угощали, если бы я пришел к вам домой на ужин?
Мы бы начали с бельгийского супа, затем у нас было бы блюдо из пряного африканского риса и листьев маниоки, а на десерт – классический бельгийский шоколадный пудинг, и все это стояло бы на столе, украшенном плетеной африканской скатертью.
