Когда моему другу Диме не спится ночью, он выходит на балкон своей квартиры на восьмом этаже дома в восточном пригороде Киева, чтобы помолиться. В небе над головой волна за волной пролетают иранские «Шахеды»: восточный фланг Киева наиболее уязвим к нападениям с воздуха. Дима молча смотрит на панораму города и молится.
Звук пролетающих дронов достаточно сильный. Это не те небольшие хрупкие устройства, которыми пользуются фотографы и которыми я представлял их перед своей сентябрьской поездкой сюда. «Шахеды» бывают нескольких разновидностей, но самые страшные – это большие треугольные модели высотой с мужчину большого роста, которые своим видом напоминают стелс-бомбардировщики. Они прилетают в огромном количестве, и каждый из них содержит взрывчатку. Люди в Украине каждую ночь переживают бомбардировки с воздуха.
В своей поместной церкви Дима задействован в евангелизационном и молодежном служении, и, естественно, ему есть о чем молиться. Но когда по небу летают дроны, невозможно не молиться о не менее неотложных проблемах: о сохранении жизней и о сбитии беспилотников. Безусловно, эти цели должны быть приоритетными как в жизни, так и в молитве.
Восемьдесят шесть лет назад Клайв Льюис искал ответы на вопросы, подобные тем, которые мы рассматриваем в этой статье. Когда Германия не захотела отказываться от вторжения в Польшу, Великобритания и Франция в сентябре 1939 года объявили Германии войну. В следующем месяце Льюис, литературовед из Оксфорда, в первое воскресенье учебного года произнес проповедь под названием «Обучение в военное время». В ней он рассмотрел вопрос, волновавший всех присутствующих в тот день: как они могли продолжать академические занятия теперь, когда началась война? Ответ Льюиса мудр и чрезвычайно актуален не только для людей, подобных Диме из Украины, но и для всех нас.
Когда я впервые увидел изображения сотен российских танков, наступавших на Киев в феврале 2022 года, я сразу вспомнил своих многочисленных украинских друзей, которых я уважаю и люблю. Начиная с 2016 года, я несколько раз посещал Украину в рамках программы «Лэнгемские проповеди», которая выполняется Лэнгемским партнерством, основанным Джоном Стоттом в 2002 году с целью развития низовых движений, занимающихся экспозиционной проповедью. В настоящее время эта программа работает в более чем 100 странах мира.
Однажды я познакомился с Сергеем Тимченко, баптистским пастором, основателем и директором христианского центра «Реалис». Он встретился со Стоттом вскоре после распада Советского Союза. Потом он стал Лэнгемским стипендиатом и защитил в Великобритании диссертацию по публичному богословию.
Само понятие теологического взаимодействия в публичном пространстве было немыслимо при коммунизме, и даже после падения коммунизма все еще вызывает подозрение. Поэтому видение Сергея было чуждо тем, кто, как и он, вырос во времена антирелигиозной советской идеологии. Но он был предан служению украинской церкви и обществу, а в те волнующие и тревожные годы возникали разные потребности. В частности, это означало разработку учебных программ по душепопечительству, которых почти не существовало в церквях того времени. Сейчас, когда вторжение стало травмой для целого народа, можно сказать, что это видение было, к сожалению, пророческим.
Кроме того, война также доказала мудрость того, что Сергей с энтузиазмом поддерживал введение в украинскую жизнь капелланства (военного, тюремного, госпитального). Это также невозможно было представить в культуре, сформированной десятилетиями коммунистического атеизма.
Наше с ним сотрудничество стало развиваться вокруг желания Сергея усилить служение поместных церквей по всей Украине. В 2017 году мы серьезно начали заниматься семинарами, которые проводили неподалеку от центра «Реалис» в городе Ирпень, расположенном к западу от Киева.
Так что когда Би-Би-Си показало кадры Ирпенского моста, уничтоженного в 2022 году украинскими войсками в целях обороны, а также новости о жестоких зверствах в соседней Буче, для меня вдруг все стало ужасно близким.
Льюис знал войну по собственному опыту. Он поступил в Оксфорд летом 1917 года, а его обучение на бакалавриате оборвалось на третьем курсе из-за большой войны. Льюис добровольцем поступил на военную службу, прошел базовую подготовку в Оксфорде, после чего получил звание младшего офицера и отправился в печально известные окопы у реки Сомми на севере Франции. Он оставался там в течение следующих пяти месяцев до апреля 1918 года, когда был ранен дружеским огнем и стал инвалидом.
Но война оставила неизгладимый след на Льюисе и его поколении. Льюис не был пацифистом еще до своего обращения в христианство, но позже он говорил, что уважает тех, кто действительно был таковым, невзирая на свое несогласие с их позицией.
Тот факт, что Льюис пошел на войну добровольцем, придает его проповеди, произнесенной в октябре 1939 года, значительный нравственный авторитет. Та речь, которую он сказал в Университетской церкви св. Девы Марии в Оксфорде, была опубликована под названием «Обучение в военное время» в сборнике «Бремя славы и другие речи».
Может ли университет как-то оправдать то, что он продолжает работать, спрашивает Льюис? Возможно, разумнее было бы закрыть гуманитарные факультеты и направить все ресурсы на нужды фронта. В конце концов, как исследование сонетов Петрарки, шедевров И. С. Баха и портретов эпохи Возрождения может победить нацизм? В то время, когда такая неуверенность присутствовала во многих университетских городах, Льюис как раз и поднялся на большую кафедру церкви Святой Марии.
Хотя Льюис не объяснял какой-либо текст из Библии, нет сомнения, что все, что он сказал, основывалось на его христианской вере. Он начал вот с чего:
Университет – это сообщество, стремящееся учиться. … Но почему мы должны, а точнее, как мы можем продолжать интересоваться всеми этими спокойными профессиями, когда жизнь наших друзей и свобода Европы висят на волоске?
Я задавался подобным вопросом в прошлом году, когда МИД Великобритании упростил рекомендации по поездкам в западные регионы Украины. Я отчаянно хотел увидеть друзей, но не хотел быть для них бременем. Я никогда раньше не был в зоне боевых действий, не говоря уже о христианском служении там. Целесообразно ли было быть там в качестве некомбатанта?
Когда я перечитывал «Обучение в военное время», это не только стало толчком для проведения двухдневного семинара по подготовке проповедей и семинара выходного дня о важности искусства во время войны – проповедь Льюиса еще и стала темой отдельной лекции.
Главный вопрос, на который мы должны ответить: что изменила война? Задайте этот вопрос любому украинцу, и вы услышите неизменный ответ: «Все!» Несомненно, такой ответ на подобный вопрос могут повторить и те, кто страдает от последствий урагана, действия неподъемных экономических тягот или горя, которое приходит в какое-то сообщество в результате массовой стрельбы. Жители востока Украины после аннексии Россией Крыма в 2014 году пережили уничтожение и оккупацию целых общин.
После начала полномасштабного вторжения миллионы людей сбежали из страны и теперь имеют неопределенное будущее. Независимо от того, выехал кто-нибудь или остался, ничего уже не будет таким, как раньше.
Во время моего прошлогоднего визита для меня, как для приехавшего из спокойной страны британца, было, безусловно, шоком впервые услышать ночью сирены воздушной тревоги, при чем местные жители, казалось, едва обращали на них внимание.
Война напоминала о себе повсеместно. Рекламные щиты на автодорогах все еще рекламировали те же обычные вещи – новые мобильные телефоны и детскую модную одежду, но теперь рядом с ними стояла реклама, которая приглашала вступать в разные полки и в подразделения беспилотных летательных аппаратов. Через каждые несколько миль в окрестностях Киева можно было видеть солдат, которые вроде бы без дела стояли на блокпостах, мимо которых пролетали обычные пригородные автобусы. Но на этих блокпостах были противотанковые средства, которые мы ласково называем чешскими ежами, которые можно в считанные секунды снять с обочины и развернуть на дороге.
В центре Киева я с облегчением увидел, что исторические районы остались нетронутыми. Мы с Сергеем наслаждались осенним солнцем и долго ходили по этому роскошному городу. Мы зашли в большую баптистскую церковь в его районе, основанную еще до начала советской эпохи. В ее гулком фойе висело обычное объявление с расписаниями и темами занятий. Но на одной стене теперь были цветные фотографии примерно 40 мужчин в военной форме, а внизу – четыре резкие черно-белые фотографии павших. Все они были членами этой церковной общины.
За 10 дней пребывания в Украине я не встретил ни одного человека, который не имел бы друзей или родственников на фронте. Почти все кого потеряли. Изменилось все.
Alamy
GettyЕсли проповедь Льюиса прочесть здесь, на фоне смертоносных беспилотников и болезненного горя, то в ней можно уловить потрясающе нечувствительную и, возможно, даже оскорбительную мысль. Льюис настаивает, что не изменилось ничего. Важно, говорит он, «попробовать увидеть нынешнюю беду в правдивой перспективе. Война не создает совершенно новой ситуации; она просто усугубляет состояние, в котором человечество находится постоянно, до такого предела, что мы больше не можем этого игнорировать».
Ключом к пониманию его аргументации является необычная точка, от которой он отталкивается в своих размышлениях. Сначала Льюис высказывает предположение, что вызовы, с которыми сталкиваются научные круги во время войны, сравнимы с Нероном, поговорка о котором гласит, что он играл на скрипке, пока пылал Рим. Затем Льюис решается упомянуть то, о чем он говорит, что это «грубый односложный» ад. Такой подход он оправдывает учением самого Господа Иисуса, а обосновывает тем, что для всей аргументации важна перспектива вечности.
Реальность божественной справедливости устанавливает самый высокий ориентир для определения того, что имеет подлинную и вечную ценность. И этого не меняет ни Вторая мировая война, ни российское вторжение в Украину, ни нынешние ужасы на Ближнем Востоке. Для тех, кто страдает, это может показаться жестоким, но это не меняет факта. Мнение Льюиса заключается в том, что вечность всегда была конечной мерой жизни, идет война или нет.
Поэтому ключевой вопрос заключается не в том, какие действия могут быть оправданы в военное время, а в том, какие действия следует предпринимать в любое время. Чтобы что-то стоило делать, оно должно иметь неотъемлемую ценность, независимо от обстоятельств и несмотря на смертность человека.
Это не означает, что война не влияет на нашу работу и на то, как мы смотрим на вещи. «Все же война кое-что делает со смертью, – продолжает Льюис. – Она заставляет нас помнить о ней». Это, конечно, присутствует в Украине.
Андрей – киевский пастор, а раньше – известный журналист. Он постоянно посещает прифронтовые зоны и полевые госпитали как капеллан-волонтер. Он не сомневается в правильности мнения Льюиса. Перед войной многие уклонялись или даже противились вопросам веры. Сейчас совсем по-другому. Почти все разговоры, которые Андрей имеет с военными, участвующими в активных боевых действиях, или ранеными бойцами, затрагивают тему вечности и Божьей справедливости.
Другой мой друг, Саша из Львова, за три дня до нашей встречи узнал, что один из его давних друзей-христиан погиб на фронте. Его горе усиливалось тем, что у него вскоре должен был родиться первенец. С тихой грустью Саша сказал на английском: «В какой мир мы его приводим?»
В свете такого ужаса не посвящать все нуждам фронта в лучшем случае может казаться легкомысленным, а в худшем – неприличным. Наше отношение должно быть – «свистать всех наверх!». А может, и нет. Подход Льюиса тщательно обоснован, он представляет перспективу, которая кажется абсурдной для неверующих, но убедительной для верующих.
Поскольку Христос пожертвовал всем ради нас, вполне понятно, что в ответ он заслуживает нашего всего (1 Иоанна 3:16). Итак, нашей полной преданности достоин только один объект – сам Бог. Льюис настаивает на том, что ничто другое даже близко не стоит с Богом, будь то карьера, семья, наука или даже нужды фронта. Льюис проиллюстрировал это концепцией тренировки спасателей, которая по своей сути является правильной:
Мы, возможно, обязаны спасать утопающих и, например, если мы живем на опасном побережье, мы должны учиться спасать жизни, чтобы быть готовыми к ситуации, когда вдруг кто-то начнет тонуть. Возможно, наша обязанность состоит в том, чтобы рисковать собственной жизнью, спасая людей. Но если бы кто-то посвятил себя спасению жизней в том смысле, чтобы уделять этому все свое внимание и не думать и не говорить ни о чем другом, а также требовать прекращения всех других видов человеческой деятельности, пока все не научатся плавать, то такой человек был бы мономаном. Итак, спасение утопающих – это обязанность, ради которой стоит умереть, но ради которой не стоит жить.
Эта аналогия уместна для украинской армии, которая отчаянно борется, чтобы защитить свою страну, а также для любой другой страны или сообщества, которые сталкиваются с масштабной опасностью. Но как мы можем избежать этих крайностей, особенно в опасные времена? Решение, предложенное Льюисом, состоит в том, чтобы мы делали все, «как для Господа» (Кол. 3:23). Этот павловский принцип разрушает старое разделение на святое и светское, подчеркивая, что жизнь жертвенного поклонения охватывает гораздо больше, чем просто «святую» или религиозную часть жизни. Это вопрос ученичества на протяжении всей жизни.
Более того, будучи созданными по Божьему образу, мы стремимся к тому, что истинно, прекрасно и добро. Как пишет Льюис: «Стремление к этим вещам присутствует в человеческом разуме, а Бог не создает стремление напрасно». Поэтому не случайно некоторые стремятся проникнуть в глубины истины, красоты и добра. Это следует делать, потому что нам это присуще, идет война или нет.
Следует признать, что страна в состоянии войны сталкивается с уникальными потребностями. Призыв на военную службу, возможно, необходим, и он обязательно вырывает людей из повседневной жизни. Льюис не доказывал, что академическая учеба стоит выше этого. Его понимание теории справедливой войны говорит, что есть обстоятельства, когда правильно взять в руки оружие. Он просто говорит, что обучение, даже изучение гуманитарных наук во время войны является оправданным призванием (хотя и для небольшого количества людей). Если что-то оправдано в мирное время с точки зрения вечной перспективы, то оно вполне оправдано и в военное время.
Это не значит, что все это поймут. К примеру, мой дедушка, рукоположенный в 1940 году на священнослужителя Англиканской церкви неподалеку от Оксфорда, после войны часто сталкивался с недоверием и даже враждебностью, когда объяснял отсутствие у себя военного опыта.
Поэтому было очень трогательно после завершения нашего семинара в «Реалисе» пообщаться с одним украинцем, которого я буду называть Петр. Он все же пришел в последнюю минуту, несмотря на то, что был старшим специалистом по энергетике, ответственным за несколько электростанций на многострадальном украинском востоке. За два дня до семинара один из объектов, за которые он отвечал, был полностью разрушен во время российской атаки. Он полагал, что просто не сможет бросить этот объект. Однако при осмотре объекта на следующее утро после атаки он увидел, что отремонтировать его просто невозможно. Когда он прибыл на семинар, он выглядел истощенным и опустошенным.
Однако через три дня Петр немного оживился. «Большое спасибо за желание приехать в Украину, – сказал он с помощью Андрея, который переводил наш разговор. – Нам это нужно. Нам нужно узнавать больше о проповеди. Мы должны узнавать о том прекрасном, что есть в мире. Даже сейчас. Особенно сейчас. Эти вещи важнее сейчас, чем когда-либо».
Тогда я вспоминаю Диму, молящегося на своем балконе во время атак беспилотников. Мнение Льюиса наверняка резонирует с его чувствами, когда он обращается со своими просьбами к Богу. Да, он молится о завершении войны. Но он также молится и обо всем том, что делает жизнь многогранной и удобной, идет война или нет.
Марк Мэйнелл является директором по Европе и Карибскому бассейну программы «Лэнгемские проповеди» с 2014 года. В 2025 г. он планирует сосредоточиться на писательской деятельности и преподавании, а также работать в качестве ассоциированного члена Лэнгемского партнерства. Работы Марка Мэйнелла можно прочитать на markmeynell.net.
эта статья была опубликована в номере Christianity Today за январь / февраль 2025 г. под названием «”Обучение в военное время” в зоне боевых действий».
