Эта статья является переработанным вариантом статьи из бюллетеня Рассела Мура. Подписаться на бюллетень можно здесь.
За последние несколько недель курс Соединенных Штатов Америки относительно российского вторжения в Украину изменился несколькими способами: США поддержали российскую резолюцию в ООН, заморозили помощь Украине, направленную на защиту от российских войск, и отреклись от президента Украины Владимира Зеленского в Овальном кабинете, что транслировалось в прямом эфире.
Как уже многие отметили, геополитические, военные и дипломатические потери от нападения на союзников и умиротворения врагов невозможно подсчитать. Однако мы, американские христиане, должны также учитывать нравственную цену сдачи Украины.
Top of Form
В большинстве случаев, касающихся внешней политики, моральные вопросы обычно дискуссионны, если не сказать туманны. Ястребы и голуби обычно соглашаются относительно базовых идеалов и ценностей, которые нужно защищать, но не соглашаются относительно того, как это лучше всего делать.
Однако иногда эти идеалы и ценности проходят проверку на подлинность. В такие моменты на чаше весов находится не только выживание стран или даже всего мира, но и совесть людей, которые поддерживают бесспорно неправильные вещи.
В течение большей части первой половины 20-го века американские левые, или, по крайней мере, самые горячие из них, защищали если не сам коммунизм, то хотя бы Советский Союз и его утопические обещания революционного равенства и справедливости. Часто они говорили что-то вроде такого: «Я не согласен со всем, что делает Советский Союз, но они там не так плохи, как их изображают», и при этом они отмахивались от сообщений о зверствах, совершаемых советским государством.
В своем знаменитом определении того, как работает идеология, Джордж Оруэлл написал: «Националист не только не осуждает зверства, совершенные его страной, но еще и имеет удивительное умение даже не слышать о них».
Особенно жестко Оруэлл высказался по поводу коммунистических наклонностей своих соотечественников-британцев. Он заметил, что в Англии в его время не существовало никакого подлинного революционного стремления к фактически разрушению статуса-кво.
«Поэтому естественно, что английское коммунистическое движение наверняка контролируются людьми, которые ментально подчиняются России и не имеют другой подлинной цели, кроме манипулирования британской внешней политикой в российских интересах, – подытожил он свое мнение. – Такой довольно громкий тип коммуниста на самом деле является российским рекламным агентом, выдающим себя за социалиста-интернационалиста. Это поза, которую легко поддерживать в обычное время, но тяжело – в кризисные моменты». Это потому, что жестокость Советского Союза должна быть оправдана так, чтобы она выглядела согласованной с моральными принципами.
«Каждый раз, когда Сталин меняет партнеров, «марксизму» приходится придавать новую форму, – продолжает Оруэлл. – Догма, которая была несомненной в понедельник, во вторник может стать заслуживающей осуждения ересью и так далее».
Нравственный когнитивный диссонанс всего этого проявлялся всякий раз, когда Сталин менял партнеров. «Герои революции» вдруг становились врагами на показательных процессах. Фашизм был злом вплоть до подписания пакта Гитлера-Сталина. Затем он снова стал злом, когда дороги Гитлера и Советского Союза разошлись.
Впоследствии неоспоримыми стали факты, которые многим и так всегда были известны: например, о том, как в Советском Союзе морили голодом украинцев, о лагерях и убийствах диссидентов. Те, кто был настроен против антикоммунистов, должны были найти способ либо игнорировать эти зверства, либо оправдывать их, но так, чтобы не исключать ранее провозглашенные идеалы и не признавать, что они были морально скомпрометированы своей собственной идеологией.
В своем анализе американской религиозной жизни первой половины 20-го века историк Мартин Марти (умерший на прошлой неделе) обратил внимание на боль священника-унитария Джона Хейнса Холмса, которую можно заметить в произнесенной им в 1940 году проповеди под названием «Почему мы, либералы, ошиблись с русской революцией». Широкоизвестный в свое время Холмс был «человеком левого толка» и годами защищал Советский Союз и его обещания справедливого общества.
Но пакт Гитлера-Сталина поразил Холмса. Он назвал свою защиту СССР «величайшим разочарованием» своей жизни. «Меня обманули, ввели в заблуждение и опозорили, – сказал он, – меня продали те, кому я больше всего доверял; и я столь же глубоко расстроен, сколь глубоко я чувствую отвращение из-за произошедшего».
«[Холмс] обвинял себя и своих коллег в том, что они неправильно поняли признаки времени, – пишет Марти. – Он сказал, что либералы, заботясь о борьбе с экономической несправедливостью, допустили зло, о котором “в наших сердцах мы знали, что оно неправильно”».
«Иногда “мы” подчинялись доктринам, утверждающим, что цель оправдывает средства, – писал Марти о признании Холмса. – Именно пакт Гитлера-Сталина, по мнению Холмса, содрал последнее покрывало самообмана с глаз либералов и сделал их “твердо настроенными против жестокого и кровавого режима, который они должны были разоблачить еще много лет назад”».
И вот мы снова здесь – защищаем кровожадную Россию, которая имеет имперские стремления и которая под руководством убийц и олигархов незаконно вторглась в соседнюю страну, похищает детей и убивает украинцев, а Русская православная церковь поддерживает все это как «священную войну» русского христианства против испорченного запада.
Голоса, ранее проукраинские, теперь должны найти способ, как колебаться вместе с идеологией и убеждать других, что что-то изменилось и цена «вхождения в клуб» выросла. Зеленский, говорят они, был невежлив, потому что пришел в Овальный кабинет в военной одежде вместо костюма (при этом они не возражают против того, что Илон Маск приходит сюда же в футболке и бейсболке).
Или они утверждают, что Зеленский является диктатором, потому что украинский закон приостанавливает избирательный процесс во время войны (при этом можно также ошибочно утверждать, что США являются диктатурой из-за отсутствия президентских выборов в течение четырех лет между определенными Конституцией датами, когда эти выборы проходят).
Некоторые христиане даже предполагают, что Украина выступает против свободы вероисповедания, тогда как фактически каждое религиозное меньшинство свидетельствует, что все наоборот и в действительности Россия преследует евангельских христиан и даже русское православное духовенство, не поддерживающее путинскую линию.
Пожалуй, самым опасным с точки зрения влияния на совесть выдвигающих такие аргументы является предположение, что Украине суждено проиграть. У нее больше не осталось карт, так что свободный мир должен стать на сторону будущего победителя, или по крайней мере не становиться ему на пути.
Те, кто сейчас критикует Украину, даже не делают вид, что это правильно с нравственной точки зрения. Они, кажется, выступают за мировоззрение, согласно которому все одинаково коррумпированы и являются убийцами, поэтому США должны просто разделить мир на сферы влияния, независимо от того, кто во время этого будет ограблен или убит.
Политолог Марк Лилла недавно объяснил психологию этого нравственного мировоззрения в терминах, полностью отделенных от русско-украинской войны, на примере (по иронии судьбы) одного из величайших интеллектуальных и литературных гигантов России, романиста Федора Достоевского.
«Во многих его романах мы встречаем, казалось бы, нечестивых персонажей, которые на самом деле только находятся в отчаянии, а их первоначальная доброта уничтожена кем-либо или по независимым от них обстоятельствам, – пишет Лилла. – И чтобы справиться с травмой, они убеждают себя, что добра не существует, и становятся проститутками, безнравственными мужчинами, пьяницами или революционерами, которые упиваются своей низостью. Но потом, когда они полностью разрушены, они встречают действительно хороших людей и начинают их ненавидеть».
Достоевский не первым заметил эту психологическую динамику. За несколько тысячелетий до этого в Книге Бытия был записан рассказ о Каине и Авеле. Каин, рассерженный тем, что Бог принял жертву Авеля, а его жертву отверг, убил своего брата. Когда Бог начал задавать Каину вопросы, тот был уверен, что его насилие надежно сокрыто в прошлом. Но Бог сказал: «Что ты сделал? голос крови брата твоего вопиет ко Мне от земли» (Быт. 4:10).
Апостол Иоанн, один из ближайших учеников Иисуса, объяснил раннехристианской церкви смысл этого древнего рассказа: «[Мы должны поступать] не так, как Каин, который был от лукавого и убил брата своего. А за что убил его? За то дела его были злы, а дела брата его праведны» (1 Иоанна 3:12).
С юридической точки зрения, Украина принадлежит Украине. С точки зрения морали народ имеет право защищаться от уничтожения и захвата своей земли. Библия рассказывает нам еще об одном убитом человеке, изреелитянине Навуфее, который несправедливо потерял свою землю.
Царь Ахав требовал от Навуфея, чтобы тот продал ему свой виноградник, но Навуфей ответил: «Сохрани меня Господь, чтоб я отдал тебе наследство отцов моих» (3 Царств 21:3). Царь возвратился домой «встревоженный и огорченный», а его жена Иезавель, подставила Навуфея и казнила его по надуманным обвинениям, чтобы забрать его землю.
Удивительно, что некоторые люди, которые эпитетом Иезавель называют женщин, которые носят штаны для йоги или преподают в воскресной школе, вообще не обращают внимания на то, что сами защищают настоящие преступления, подобные тем, которые собственно совершила Иезавель.
Принимать решения о войне и мире часто морально сложно. Но в этом случае защита того, что нельзя защищать, происходит посредством социальных дарвинистских доводов, которые уже опустошили большую часть американской жизни. Такие доводы говорят, что власть что-то делать сама по себе есть моральное оправдание или, что еще хуже, что моральные соображения сами по себе являются признаком «показной добродетели» и слабости. Мы видели, куда это ведет.
От христиан это требует ответа на несколько вопросов. Кем бы вы лучше были, Навуфеем или Ахавом? Авелем или Каином? Ответы на эти вопросы может и не завершат войну в Европе, но они расскажут вам кое-что о вас.
Рассел Мур – главный редактор Christianity Today и директор Проекта общественной теологии.
