В фильме 2000 года «Помни» главный герой Леонард Шелби получил специфическую черепно-мозговую травму, по причине которой у него перестала работать долговременная память. Он мог помнить какую-либо информацию в течение 30 секунд, после чего все забывал.
Леонард как-бы отключился от прошлого, и потому все время находился в состоянии замешательства относительно того, как он очутился в том или ином затруднительном положении. От какого врага я убегаю и почему? Почему у меня в руках пистолет? Его замешательство являлось следствием амнезии, неспособности вспомнить собственное прошлое. Если бы Леонард мог просто заново выучить и вспомнить важные составляющие своего прошлого, он смог бы наконец вернуться к стабильной жизни и понимать себя и окружающих его людей.
Быть сегодня евангельским христианином во многом напоминает эту ситуацию. Мы тоже оторваны от своего прошлого, хотя причины тому и не такие безнадежные, как черепно-мозговая травма. В результате евангельские христиане сейчас разделены больше, чем когда-либо, и многие из нас сражаются с врагами, которые когда-то были друзьями.
Но что, если мы остановимся и вспомним некоторые моменты своей истории? Мы не только вспомним, кто мы и как мы сюда попали, но и сможем заново открыть для себя то лучшее, что было, есть и может быть в евангельском движении.
Конечно, одна из самых больших проблем сегодня заключается в том, что между нами почти нет консенсуса относительно того, что означает слово евангельский. О, если бы только евангельские христиане всего мира могли договориться об основных параметрах евангельского христианства, о каком-то достаточном минимуме, который бы содействовал здоровому разнообразию, но чтобы это было достаточно существенным и могло гарантировать доктринальную целостность.
А что, если что-то подобное уже существует?
Пятьдесят лет назад, в июле 1974 года, около 2700 христианских лидеров из 150 стран отправились в Лозанну, Швейцария, по приглашению американского евангелиста Билли Грэма и британского богослова Джона Стотта.
Официально конференция называлась «Первый международный конгресс всемирной евангелизации», но позже она стала известна как первое Лозаннское собрание 1974 года. И хотя в ней участвовала лишь часть всемирной церкви, журнал Time писал в то время, что конгресс стал, «возможно, самой широкомасштабной встречей христиан, когда-либо проводившейся».
Возможно, самым важным и долговечным результатом этой встречи стало Лозаннское соглашение, которое со временем стало одним из самых влиятельных документов современного евангельского христианства. Его целью было ответить на ключевой вопрос: насколько мы должны соглашаться друг с другом, чтобы сотрудничать в процессе всемирного миссионерского служения?
Тогда, как и сейчас, евангельское христианство ощущало противоречия между фундаментализмом и модернизмом, которые стали причиной уродливых расколов почти в каждой крупной христианской организации и конфессии. Фундаменталистский подход к различиям включал в себя строгие тесты по типу лакмусовых бумажек и доктринальную жесткость. Прогрессивное мировоззрение избегало установления каких-либо доктринальных границ, что несло с собой риск существенных отступлений от исторического христианства.
Но евангельские христиане выбрали другой путь.
Евангельский подход к разнообразию, продемонстрированный в Лозанне, характеризуется как (1) подробным обсуждением единства, существующего несмотря на различия и основанного на общем исповедании исторического христианства, так и (2) чествованием разнообразия как внутреннего блага и доказательства существования задуманного Богом плана для всемирной, вселенской церкви всех верующих.
Лозаннское соглашение дало богословское определение евангельского христианства, намеренно избегая любых социально-политических элементов, связанных с этим движением. В нем также не была выражена позиция по целому ряду важных, но второстепенных вопросов, связанных с богословием, доктриной и христианской практикой. Например, не обсуждалось крещение, роли мужчин и женщин в служении, возраст Земли и эволюция.
Избегая подобных вопросов, Лозаннское соглашение объединило христиан, имеющих разногласия, которые в противном случае могли бы быть разделены. То есть, организаторы конгресса стремились создать своеобразное сообщество Лозаннского соглашения, куда вошли бы христиане с разными взглядами на эти вопросы, чтобы вместе служить и «всей Церковью нести все Евангелие всему миру».
В каком-то смысле соглашение представляет собой совместное заявление о вере, состоящее из 15 статей, вступления и заключения. Документ содержит чуть более 3100 слов, то есть, он достаточно короткий, чтобы его можно было разборчиво напечатать на двух сторонах одного листа. Стотт, который был председателем редакционного комитета, обосновал каждую статью в своем пояснении, которое стало обязательным к прочтению дополнением к соглашению.
Было бы ошибкой рассматривать этот документ просто как заявление о вере, пишет Стотт, поскольку он был задуман как соглашение, «обязывающий договор», согласно которому подписавшие его лица должны следовать общей цели и действовать в партнерстве. После 10 дней дебатов, обсуждений и переговоров большинство участников (2300 человек) подписали документ на общем заседании. Как объяснил Стотт: «Мы хотели не просто что-то заявить, но и что-то сделать – посвятить себя всемирной евангелизации».
Сейчас соглашение могут подписать те, кто его читает и соглашается с ним. Таким образом мы обязуемся сотрудничать друг с другом в выполнении Божьей миссии.
Как и большинство евангельских христиан, я никогда не слышал о Лозаннском соглашении в детстве, и меня не просили подписать его, пока я не стал взрослым. Я темнокожий индиец, родившийся в Южной Калифорнии в 1978 году в семье иммигрантов первого поколения. Мои родители оба были христианами, а отец при этом учился в Университете Биола.
Христианские учебные заведения иногда взаимодействуют с Лозаннским движением, но я учился в государственной средней школе и светском университете штата. Церкви, которые я посещал в детстве, были независимыми и имели свои сильные стороны, но также у них была и некоторая амнезия относительно христианской истории.
Впервые я узнал о соглашении в конце 2000 года, 24 года назад, когда был аспирантом и учился на врача-ученого. Я подал заявку и получил стипендию Харви, предлагаемую христианам, поступающим на недостаточно представленные специальности, а все кандидаты на получение стипендии должны были подписать Лозаннское соглашение. Следующим летом я отправился в Вашингтон, округ Колумбия, на недельное мероприятие, на котором я познакомился с небольшой группой других стипендиатов Харви.
Это событие существенно расширило мой опыт в плане разнообразия в евангельской среде. Бен Сасс, историк из Йельского университета и пресвитерианин-реформат, был первым известным мне христианином, который привел убедительный аргумент в пользу крещения младенцев, хотя мы с ним и не были согласны по этому вопросу. Мак Алфорд, биолог-ботаник из Корнеллского университета, был первым в моей жизни христианином, который поддерживал эволюцию, которую я в то время отвергал.
И хотя эти разногласия были неприятны, по крайней мере для меня, мы все подписали Лозаннское соглашение (которое не занимает никакой позиции ни по одному из этих вопросов) и обязались сотрудничать друг с другом.
Лозаннское соглашение предлагает богословское объяснение наших различий, основанное на основополагающем убеждении, что эти различия могут быть ценными сами по себе. Организаторы конгресса были недовольны малым «сообществом соглашения» и стремились вместо этого к созданию расширенного сообщества, в котором были бы представлены христиане с различными взглядами на разные вопросы.
На основании того, что Стотт назвал «буквальным переводом Еф. 3:10», в соглашении объясняется, что наши различные взгляды на Писание являются механизмом, посредством которого нам открывается Божья мудрость о том, что откровение Бога во Христе и в Писании неизменно. Через Библию говорит Дух Святой и сегодня. Бог посвящает умы Своего народа во всех народах, чтобы они собственными глазами по-новому увидели истину, и таким образом для всей Церкви всё больше и больше открывается многоразличная премудрость Божия.
Вместо того, чтобы укреплять доктринальные границы для достижения поддельного мира, предложение евангельских христиане заключается в том, чтобы читать Библию вместе, улаживать наши разногласия и вести переговоры, и все эти побуждения явно присутствовали в процессе разработки Лозаннского соглашения.
Хотя сама конференция длилась всего 10 дней, процесс составления соглашения занял месяцы диалога и переговоров. Но насколько было возможным сотрудничество, учитывая такое большое количество делегатов на конференции – 2700? Как оказалось, оно было возможным. По оценке Стотта, «можно с полным основанием сказать, что Лозаннское соглашение выражает консенсус по поводу мыслей и настроений Лозаннского конгресса».
Разработка документа была поручена небольшому комитету, в который входили Стотт, тогдашний президент колледжа Уитон Хадсон Армердинг и Самуэль Эскобар, перуанский теолог из InterVarsity Christian Fellowship (Межуниверситетского христианского братства).
За несколько месяцев до июльской встречи участникам были направлены доклады всех выступающих и предложено предоставить письменные отзывы. Написанный Дж. Д. Дугласом, в то время редактором Christianity Today, предварительный проект документа был основан на ключевых темах и идеях этих докладов.
В своем пояснении Стотт говорит: «Уже можно сказать, что этот документ действительно является результатом Конгресса (хотя Конгресс еще и не собрался), потому что он отражает вклад основных ораторов, чьи доклады были опубликованы заранее».
Перед конференцией предварительный проект был отправлен нескольким консультантам, чьи комментарии использовались для составления первой редакции документа. Затем комитет составил вторую редакцию.
Но составители соглашения хотели также взаимодействовать с участниками конгресса, слушать их и учиться у них. Поэтому где-то в середине июльской встречи каждому участнику выдали копию третьей редакции соглашения и попросили представить свои отзывы и обсудить соглашение в малых группах, которые собирались каждый день.
Из этой обратной связи были извлечены высказанные возражения и предлагаемые поправки, которые были представлены на рассмотрение редакционного комитета. По словам Стотта,
конгресс работал над документом с большим усердием. Были получены сотни предложений (на официальных языках конгресса), которые были переведены на английский, обработаны и изучены. Некоторые предлагаемые поправки были взаимоисключающими, но редакционный комитет включил все, что мог.
В конечном итоге эти переговоры существенно повлияли на окончательный документ в трех основных моментах. Во-первых, было добавлено тщательно согласованное заявление о безошибочности Библии. Во-вторых, было усилено положение соглашения о социальной ответственности. В-третьих, было внесено несколько изменений, отражающих озабоченность и мудрость вселенской церкви за пределами западного мира. Я считаю, что эти три момента подытоживают уроки Лозанны и полезна для нас и сегодня.
I. Чтобы усилить положение об авторитете Писания, в соглашение было включено тщательно согласованное заявление о безошибочности Библии, составленное на основании предложений Фрэнсиса Шеффера и других участников, которые гласили, что Слово Божье «безошибочно во всех его утверждениях». Это конкретное изменение очень горячо обсуждалось, что создавало значительные трудности для редакционного комитета.
С одной стороны, причины включения заявления о безошибочности были вескими. Иной взгляд на Писание был коренной причиной многих глубоких разногласий между евангельскими и прогрессивными христианами. Утверждение модернистов, подкрепленное высшей критикой, состояло в том, что Библия была «авторитетной», но что содержащееся в ней послание всегда подвергалось изменениям из-за многочисленных ошибок в Библии.
Кроме того, многие либеральные христиане отвергали веру в воскресение, непорочное зачатие и исторических Адама и Еву. И хотя эти три классических положения христианства не являются одинаково важными, отклонение любого из них является серьезным пересмотром доктрины с далеко идущими последствиями.
Прояснение природы этого разногласия по поводу Писания было одной из главных задач организаторов конференции. По понятной причине евангельские христиане не могли легко сотрудничать в международных миссионерских организациях с теми, чье понимание Евангелия не включало, например, телесного воскресения Иисуса, ибо это было бы совершенно иным Евангелием (Гал. 1:6–9). Как сказал апостол Павел: «Если Христос не воскрес, то вера ваша тщетна» (1 Кор. 15:17).
Но кроме того, в непосредственном контексте того времени Лозаннская конференция была ответом на «Бангкокскую конференцию по спасению сегодня», созванную годом ранее (1973 г.) Всемирным советом церквей (ВСЦ). Даже место было выбрано отчасти из-за близости Лозанны к Женеве, где находится штаб-квартира ВСЦ.
В Бангкокской конференции участвовали делегаты как от евангельских христиан, так и от либеральных церквей и господствующих направлений христианства, многие из которых отошли от ортодоксальности. И хотя ее заключительный документ включает уступку евангельским христианам, подтверждая сказанное в Деяниях 4:12, что «нет другого имени [кроме Иисуса], данного человекам, которым надлежало бы нам спастись», другие запросы по поводу усиления богословия Евангелия, перекликающиеся с Франкфуртской декларацией 1970 года, в которой немецкие христиане выступили против «гуманистического поворота» миссий ВСЦ, были отвергнуты как западная точка зрения, которую разделяют не все.
Более того, в документе Бангкокской конференции содержались заявления, в которых любое освобождение от социального угнетения, включая «мир для вьетнамского народа, независимость Анголы, справедливость и примирение в Северной Ирландии и освобождение от плена власти», называлось формой спасения. Питер Бейерхаус писал в Christianity Today:
Здесь, на, казалось бы, библейских основаниях, концепция спасения настолько расширена и лишена своих христианских черт, что любой освободительный опыт можно назвать «спасением». Соответственно, любое участие в освободительном движении будет называться «миссией».
Бейерхаус указал также, что конференция представила маоизм, китайскую разновидность коммунизма, как приемлемую альтернативу христианству. Аналогичным образом, церковь пророка Симона Кимбангу, который утверждал, что он был воплощением Бога Отца, а его сын был вторым воплощением Иисуса, была представлена как похвальный пример служения представителей автохтонных народов.
Это были не просто случайные комментарии, это было намеренное обращение руководства ВСЦ к азиатским и африканским церквям, и любые теологические возражения были отклонены как бесполезные попытки ассимилировать автохтонные церкви и приучить их к западному мышлению.
Хотя никто не может диктовать, кому разрешено идентифицировать себя термином христианин или даже евангельский христианин, Лозаннское соглашение основывает христианское единство на общей миссии провозглашения всего Евангелия всему миру. Эта миссия и есть той причиной, по которой мы вступаем в это часто неудобное сообщество, известное как церковь, несмотря на все наши различия.
Серьезные разногласия о природе Евангелия часто можно свести к двум принципиально разным представлениям о Писании. Все в этом споре могут согласиться, что Писание является «авторитетным», но менялись ли его положения и содержит ли оно ошибки?
С другой стороны, даже для многих ортодоксальных христиан термин безошибочность все еще был камнем преткновения. Слово безошибочность уже имело некоторую эмоциональную окраску, поскольку оно использовалось некоторыми фундаменталистами в качестве доктринальной лакмусовой бумажки. Усугубляло проблему то, что этот термин был плохо определен, поскольку до того, как в 1978 и 1982 годах были написаны Чикагские заявления о безошибочности и герменевтике соответственно, оставалось еще много лет. Поэтому неудивительно, что многие участники решительно возражали против использования слова безошибочность там, где в соглашении речь шла о Писании.
Мудрое решение Стотта по выходу из этого тупика было выковано в процессе переговоров. Вместо того, чтобы требовать использования слова безошибочность, он заменил его кратким и ярким выражением, в том смысле, что Писание «не содержит ошибок во всех его утверждениях». Евангельские христиане, возражающие против термина «безошибочность», могли с этим согласиться, но многие прогрессивные христиане нет.
II. Конгресс также усилил статью соглашения о социальной ответственности. Здесь составители снова отмежевывались как от прогрессивных христиан из ВСЦ, так и от излишне острой реакции фундаменталистов на социальное евангелие либерализма.
Если мы посмотрим на собственный путь Билли Грэма в вопросе социальной справедливости, то увидим некоторую поучительную предысторию. В 1953 году, порвав со своим Южно-баптистским воспитанием, Грэм начал настаивать на объединении своей аудитории, чтобы чернокожие и белые сидели рядом.
В 1960 году Грэм выступал на широко разрекламированных собраниях пробуждения в нескольких странах Африки, проповедуя Евангелие огромным толпам на переполненных стадионах, но не желал проповедовать Евангелие для аудитории, сегрегированной южноафриканским апартеидом.
Преднамеренные действия Грэма были явным социально-политическим заявлением о расовой интеграции в церкви, которое вызвало гнев многих фундаменталистов, в том числе и в его собственной конфессии, Южной баптистской конвенции.
Через неделю после того, как Грэм отказался проповедовать в Южной Африке, евангелист и телеведущий фундаменталистского толка Боб Джонс-старший ответил ему в пасхальном радиосообщении под названием «Соответствует ли сегрегация Писанию?» Оперируя искаженной трактовкой Деяний 17:26, Джонс учил, что ответом на вопрос было «да». Попытки интегрировать расы и положить конец сегрегации, утверждал он, противоречат созданному Богом порядку и отвлекают от задачи распространения Евангелия. В этом Джонс повторял мнение многих христиан на Юге.
Хотя апартеид продолжался до 1990-х годов, Грэм все-таки проповедовал в Южной Африке в 1973 году, всего за год до Лозанны, возможно, на одном из первых больших собраний в стране, где черные, белые и смуглые люди сидели вместе. Этой объединенной аудитории в 100 000 человек проповедник с Юга прокричал: «Христианство – это не религия белых людей… Христос принадлежит всем людям».
Грэм был другом Мартина Лютера Кинга и иногда публичным союзником в его деле, и его желание увидеть расовую справедливость крепло на протяжении всей его жизни. Но Грэм задавался вопросом, достаточно ли он для этого сделал, и в 2005 году он выразил сожаление о том, что не отстаивал гражданские права более решительно и не протестовал вместе с Кингом на улицах.
Этот контекст объясняет окончательную версию текста соглашения, которая отделяет работу по провозглашению Евангелия, сосредоточенную на Божьем послании людям, в частности, в жизни, смерти и воскресении Иисуса Христа, от задачи установления общественной справедливости:
Мы раскаиваемся как в нашей небрежности, так и в том, что мы иногда считали евангелизацию и социальную ответственность несовместимыми друг с другом. Конечно, примирение с людьми – не то же самое, что евангелизация, и политическое освобождение – не то же самое, что спасение. Но однако же мы знаем, что и евангелизация, и социальное и политическое служение – наш христианский долг.
В ответ на заявление Бангкокской конференции Лозаннское соглашение ясно дает понять, что освобождение от угнетения не является синонимом библейской концепции спасения. Однако соглашение также избежало ошибки фундаменталистов, состоящей в пренебрежении социальной справедливостью, и даже призвало евангельских христиан покаяться за то, что они отделяли христианство от присущей ему заботы об общественном порядке.
Это важные уроки для нас сегодня. Наши нынешние трудности в разговорах и размышлениях о расе, разнообразии и социальной справедливости не новы. Богословские дебаты о евангелии и социальной справедливости по крайней мере так же стары, как и споры модернистов и фундаменталистов. Евангельские христиане справедливо отвергли социальное евангелие и некоторые формы богословия освобождения, которые привели к отходу от исторического христианского учения. Однако мы часто были слишком самоуспокоены, и не слишком беспокоились о своей самоуспокоенности на своем пути к справедливости.
Сегодня разгораются ожесточенные споры вокруг критической расовой теории (КРТ) и инициатив по разнообразию, равенству и инклюзивности (РРИ). Существует множество способов определения и внедрения КРТ и РРИ, некоторые из которых становятся похожими на секуляризованные версии богословия освобождения. Но мотивирующее желание внедрять и поощрять разнообразие в обществе достойно восхищения и в конечном итоге отражает стремление человека к Царству Божьему. Вот почему призывы многих христиан к расовой справедливости движимы формулировками и проблемами, которые мы находим в Писании, и даже основаны на личности Иисуса Христа.
По крайней мере, на высоком уровне заявленные цели КРТ и РРИ не являются проблемой, даже если мы опасаемся, что многие подходы к достижению этих целей ошибочны или разрушительны. Для тех из нас, кого беспокоят антибиблейские версии КРТ, лучшим противоядием может стать следование примеру Лозаннского соглашения. Давайте сформулируем надежное богословие справедливости и будем следовать ему в своих действиях, и давайте раскаемся в наших прошлых недоработках в обеспечении справедливости.
III. Изучая Лозаннское движение, я всегда поражаюсь гордости, радости и любви его участников к разнообразию всемирной, не-западной церкви и их желанию усилить ее голос. Конференция структурирована таким образом, чтобы в ней могли участвовать люди из самых отдаленных, недостаточно представленных и недостаточно обеспеченных стран. Организаторы предлагают скользящую шкалу оплаты за участие, которая гарантирует присутствие участников с меньшими ресурсами. Но несмотря на то, что на каждой встрече собирается самая разнообразная и глобальная группа христиан в истории, организаторы всегда выражают сожаление по поводу тех уголков мира, церкви из которых не могут быть представлены.
Тем не менее, приверженность организаторов Лозаннского конгресса к участию в нем христиан со всего мира сталкивалась с рядом трудностей на раннем этапе его истории. Так было и на самой первой встрече, 1000 из 2700 участников которой представляли развивающиеся страны.
До Лозанны некоторые африканские лидеры призывали ввести «мораторий» на западных миссионеров и деньги, собранные через их организации. Это было отчасти потому, что многие возражали против патерналистских моделей, которые они видели в миссионерских организациях и которые часто подпитывались большим дисбалансом в благосостоянии.
Западные миссионерские организации, даже когда они имели благие намерения, порой были эксплуатирующими и не могли создать здоровые, партнерские отношения, от которых была бы польза для не-западных стран. И, конечно же, то, что миссионерское движение увязывало западную культуру с христианством, действительно искажало Евангелие и часто было камнем преткновения для остального мира.
Организаторы Лозаннского конгресса пригласили христиан, которые представляли все стороны этого спора, включая кенийского богослова Джона Гату, инициатора вышеуказанного моратория. На конгрессе группа по разработке национальной стратегии Восточной Африки, состоящая примерно из 60 африканцев, подняла вопрос об этом моратории. Между Гату, выступавшим за мораторий, и Фесто Кивенгере, англиканским епископом из Уганды, выступавшим против него, разгорелись содержательные и адекватные дебаты. К концу недели обе стороны урегулировали свои разногласия настолько, что смогли представить конгрессу совместное заявление:
Идея моратория касается чрезмерной зависимости от иностранных ресурсов, как кадровых, так и финансовых, что иногда мешает инициативе и развитию ответственности поместных церквей. [Наша] группа считает, что применение концепции моратория может рассматриваться в конкретных ситуациях, а не в целом.
После того, как мораторий был фактически отменен, остальные участники конгресса, в основном редакционный комитет, состоящий из представителей западного мира, могли бы с триумфом на это отреагировать и вообще не рассматривать этот вопрос. Но вместо этого комитет признал законность озабоченности африканцев и внес в проект соглашения поправки такого содержания: «Мы признаем также, что некоторые из наших миссионерских организаций были слишком медлительны в том, чтобы подготавливать местных руководителей и поощрять их брать на себя всю полноту ответственности».
В другом месте, в статье «Евангелизация и культура», соглашение также содержит признание того, что, хотя «Евангелие не учит, что одни культуры выше других», глобальная «миссионерская деятельность слишком часто вместе с Евангелием экспортировала чужую культуру».
Из этих положений видно, что не-западная церковь справедливо поправила западную церковь, и Запад ответил покаянием. Еще раз повторюсь, «многоразличная премудрость Божия», если говорить словами соглашения, возникла не вопреки, а благодаря разногласиям, которые необходимо было уладить.
В основе этой проблемы лежало общее желание не-западных христиан быть принятыми на равных. И Лозаннское соглашение открыто приветствует красоту этого видения:
Мы радуемся тому, что начинается новый этап благовествования Слова. Господствующая роль западных миссионерских обществ прекращается… Таким образом, [Бог] показывает, что ответственность за благовестие лежит на всём теле Христовом.
Пятьдесят лет назад евангельские христиане начали осознавать, как не-западные церкви страдали от того, что Евангелие было слишком тесно связано с западными странами и культурой. А сейчас мы воочию видим тот ущерб, который эта связь нанесла и западным церквям.
Всякий раз, когда мы отождествляем христианство с Западом, Америкой или любой другой общественно-политической единицей, наше свидетельство и наше понимание Евангелия искажаются. И когда мы игнорируем все многообразие голосов во вселенской церкви, мы пренебрегаем «многоразличной премудростью» Божьей.
Лозаннское соглашение создало довольно странное движение – сеть христиан по всему миру из разных конфессий и организаций. И хотя участниками конгресса были исключительно протестанты, соглашение, которое они приняли, было намеренно согласовано с другими ветвями христианства. По крайней мере, из стипендиатов Харви многие католики и православные христиане также его подписали.
Один христианин из Китая однажды рассказал мне, как его попросили подписать соглашение, что вызвало у него настоящий страх и беспокойство. В Китае правительство использовало подписи в качестве вещественных доказательств для идентификации и преследования христиан, поэтому его учили никогда не подписывать то, что могло быть использовано для его обвинения. Тем не менее, после долгих раздумий он решил подписать соглашение – единственное заявление о вере, которое он когда-либо подписывал. Многие из нас никогда не столкнутся с подобными преследованиями, но подписывая соглашение, мы высказываем свою солидарность с этим христианином и многими другими христианами, сталкивающимися с гонениями.
Лозаннское сообщество, особенно за пределами Америки, продолжает расти, и хотя в нем по-прежнему существует множество разногласий, его участники ясно осознают то задание, которое поставил перед нами Тот, Кто больше всех наших разногласий.
Лозаннское сообщество продолжает привлекать лидеров нового поколения. Спустя пятнадцать лет после конгресса 1974 года, в 1989 году, в Маниле прошла Вторая международная конференция по всемирному евангелизму, которую позже стали называть Лозанна II. В этом конгрессе приняли участие 4300 делегатов из 173 стран, включая Советский Союз. А в 2010 году, 21 год спустя, в Кейптауне, Южная Африка, состоялся Третий Лозаннский конгресс. На этот раз 4000 делегатов из 198 стран собрались на очную встречу, но многие приняли в ней участие виртуально.
В сентябре этого года в Сеуле пройдет четвертый конгресс, в котором 5000 делегатов, включая меня, примут участие лично, и еще 5000 – виртуально. Еще десятки тысяч человек будут участвовать в дополнительных встречах по всему миру.
Многое изменилось с момента последней встречи в 2010 году. Новые войны бушуют по всему миру, а военные слухи добрались даже до Кореи, где будет проходить встреча. Соединенные Штаты готовятся к очередным напряженным президентским выборам, как и многие другие страны, а в нескольких конфессиях продолжаются разделения из-за споров между фундаменталистами и прогрессивистами.
Тем не менее, я надеюсь, что у евангельских христиан снова будет возможность вспомнить, кто мы, откуда мы пришли и почему для нас жизненно важно работать вместе, невзирая на наши различия. Мы не должны игнорировать их, подавлять их или из-за них разделяться. И, возможно, когда мы переориентируемся на работу над всемирным Божьим благовестием, мы сможем стать лучшими евангельскими христианами.
В ожидании Сеульского конгресса я призываю всех верующих, как евангельских христиан, так и христиан других конфессий, прочитать, обсудить и рассмотреть возможность подписания Лозаннского соглашения. Пусть церковные лидеры преподают его с кафедры, чтобы общины могли понимать то, что оно от нас требует. Пусть оно напоминает нам о церкви – прекрасном и любимом сообществе различий и разногласий, в которое мы призваны.
Давайте еще раз вместе заключим это соглашение и приступим к выполнению великой задачи всемирного благовестия, чтобы всей Божьей церковью нести все Евангелие всему миру.
Джошуа Свамидасс – врач-ученый, доцент кафедры лабораторной и геномной медицины в Университете Вашингтона в Сент-Луисе, основатель Peaceful Science и автор книги «Генеалогические Адам и Ева».
