Этой весной наш старший сын окончит школу. Последние несколько месяцев мы только то и делаем, что советуем ему, как писать и переписывать нужные для поступления эссе и дополнительные эссе, мониторить колледжи и планировать их посещение. За всеми этими делами часто забывается тот факт, что мы с мужем собираемся отправить нашего ребенка в чрезвычайно хаотичный мир, который часто враждебен к христианским убеждениям.
Посреди этого шума легко проигнорировать назойливую мысль о том, что, возможно, я не очень хорошо воспитывала своих детей. Возможно, чтобы подготовить их к неопределенному будущему, я должна была делать больше и лучше информировать их об опасности светских идеологий и важности семьи и церковного сообщества.
Сейчас, когда идет вступительная кампания, я как раз читаю сборник личных писем русского писателя Федора Достоевского. Недавно я натолкнулась на письмо, которое меня поразило. Это был ответ Достоевского своей читательнице, неизвестной ему женщине, которая интересовалась тем, как в эти смутные времена объяснить своему восьмилетнему ребенку, что является хорошим и правильным.
К моменту их переписки (1878 г.) Российская империя переживала колоссальные культурные сдвиги. Не прошло и двух десятилетий после отмены крепостного права. Ускоренная либерализация породила анархистские, социалистические и националистические движения. Эти радикальные идеологии способствовали быстрому разрушению устоявшихся ценностей и традиционного образа жизни. Учитывая этот контекст, понятно, что мать считала своим долгом научить своего ребенка тому, что есть добро и зло, поскольку общество больше не выполняло эту роль.
В своем ответе Достоевский не дает практических или инструктивных предложений. Также он не приводит личных примеров. (Мы очень мало знаем о Достоевском как об отце, хотя у него было четверо детей.) Зато из того, как он пишет, видно, что он всю жизнь увлекался индивидуальным и социальным контекстом жизни других людей, которых он описал в таких романах, как «Братья Карамазовы» и «Бесы».
Подобно той матери из писем Достоевского, я также хочу привить своим детям правду и укрепить их, поскольку они, безусловно, сталкиваются с нашествием идей и движений, информации и дезинформации, не говоря уже об опасностях, созданных ими самими. Хотя нас с этой матерью разделяют пространство и время, меня с ней мгновенно связал весь вес материнской ответственности в культуре, где все так быстро меняется.
Большинство современной христианской литературы о воспитании детей направлено на формирование характера ребенка и оптимизацию его среды с целью достижения желаемого результата, обычно заключающегося в жизнеспособности и эмоциональном здоровье ребенка или же в том, чтобы этот ребенок вырос и стал благочестивым и верующим взрослым человеком. Этот подход направлен на предоставление практических рекомендаций для уставших родителей.
Достоевский предлагает совсем другую отправную точку. Возможно, он знал, что конкретные инструкции часто имеют изъяны в том смысле, что они работают не для всех. Вместо того, чтобы предложить изменения в методах воспитания ребенка, писатель обращает свой взор к душе матери.
Достоевский был не только великим писателем, но и читателем. Он чувствует намерения женщины, которая серьезно относится к воспитанию детей и искренне переживает за правду и добро. Он говорит ей, что она хорошая мать. Он также признает ее тревогу о состоянии мира и ее желание защитить своего ребенка от хаоса современности. Опасность реальна, и Достоевский ее не умаляет.
Кроме того, он чувствует ее навязчивые склонности и говорит ей, что существует угроза того, что она слишком широко применяет свои интуитивные догадки, а также предупреждает ее, что воспитание без умеренности всегда подавляет ребенка. Некоторые уроки, которые она хочет дать своему сыну, он может извлечь только через личный опыт. Возможно, предполагает Достоевский, она преувеличивает свою родительскую ответственность и ставит перед собой задачу, которую просто не в состоянии выполнить.
Так в чем же заключается ее родительская обязанность? Достоевский объясняет, что для формирования ребенка недостаточно просто научить его, «что является добром, а что нет». Все абстрактные знания в мире станут напрасными, если (и когда) ее ребенок спросит, почему он должен ее уважать, любить и почитать.
Достоевский же предполагает, что единственное, что она может сделать как мать, это быть хорошей, и этого более чем достаточно. Будучи настоящим писателем, он поощряет ее демонстрировать, а не рассказывать. «Будьте добры, и пусть ваш ребенок поймет, что вы добры, – пишет он. – Таким образом вы исполните перед ним Вашу обязанность, потому что Вы непосредственно научите его тому, что добро хорошо».
Как Достоевский определяет добро? Он перечисляет некоторые качества: любовь к правде, честность, добросердечие, свобода от фальшивого стыда и постоянное нежелание обманывать. Каждая черта связана с первой, то есть с любовью к правде. Правда для Достоевского никогда не бывает отвлеченной; это не набор предложений или доктрин, с которыми человек просто согласен без изменения собственного поведения. Для него любовь к правде – это личная преданность нравственной доброте в повседневной жизни и противостояние любой лжи, причем лжи как себе, так и другим.
Важно то, что истина никогда не бывает личной или индивидуальной. Нужна преданность божественно установленным нравственным добродетелям. Единственный практический совет, который Достоевский дает матери, – это «знакомить ребенка с Евангелием» и «научить его верить в Бога». Нет ничего лучше Спасителя, говорит ей великий писатель. Для Достоевского это абсолютная необходимость: ни один человек не может стать добрым без Христа.
В своем ответе на письмо Достоевский также говорит матери, что память о родителях, воплощающих в себе все вышеназванные «добрые качества… рано или поздно сделает из [их] ребенка новое создание», даже если эти родители время от времени совершают ошибки. Воспитывать ребенка в такой правдивой жизни – это все равно, что привить ветку к хорошему дереву.
Когда родители любят правду и каждый день воплощают в своей жизни добро, ребенок будет естественным образом любить таких родителей. И когда ребенок любит своих добрых родителей, он, собственно, любит добро, которое олицетворяют эти родители. По словам Достоевского, только так родители могут научить ребенка любить то, что является хорошим.
Его ответ одновременно успокоил мою тревогу и напугал меня. С одной стороны, Достоевский дает простые советы по очень сложным вопросам. Нет необходимости овладевать сложными философскими системами и социальными теориями, чтобы научить своих детей, что такое добро и зло. По словам Достоевского, у людей есть естественное стремление к правде, и это стремление приходит нам на помощь в воспитании.
В этой же мысли заключается и та пугающая меня часть совета писателя, потому что воспитание детей начинается с меня – моей любви к правде, честности, добросердечию, свободе от фальшивого стыда и постоянному нежеланию обманывать. Если я хочу научить своих детей любить то, что является хорошим, я должна воплощать любовь к истине и добру и жить ими в своей повседневной жизни.
Ответ Достоевского раскрывает чисто христианское понимание того, что мы должны начать с себя, а не со зла, которое мы увидели где-то в других или в обществе. Это самая основа Евангелия Иисуса Христа: «Нет, говорю вам, но, если не покаетесь, то все так же погибнете» (Лк. 13:3).
Воспитание детей не всем дается легко. В моем случае материнство стало внезапным открытием. Я открыла в себе что-то такое, о чем и не подозревала. Связь, которую я с самого начала ощущала с каждым своим ребенком, была настолько глубока, что я впервые почувствовала, что приблизилась к пониманию Бога. Испытывать такую любовь было не чем иным, как сверхъестественным даром.
Материнство – это, безусловно, дар, но он дается не только для блага моей души, но и для блага моих детей. Мои дети подрастают, и я задаюсь вопросом: что это за благо? Чего я хочу добиться воспитанием? Физического и эмоционального благополучия моих детей? Да, но этого точно недостаточно. Их спасения? Но это выше моих сил. Их успеха в мире? Это слишком узкая цель.
Сейчас мои дети перешли от раннего детства и достигли подросткового возраста, и цель воспитания выкристаллизовалась в одной короткой молитве: «Господи, если я научу их любить, это будет очень хорошо». И Достоевский напомнил мне, что этот процесс должен начинаться с честного исследования моего собственного сердца и разума.
Вика Печерски является редактором гостевых материалов издания «Mere Orthodoxy».
