Страна разделена как никогда. Идеалы, объединяющие страну, ставятся под вопрос. Люди не могут договориться об основных ценностях. Политические и культурные дебаты накалились. Глубокие разногласия превалируют. СМИ стали поляризованными. О политических взглядах людей можно узнать по средствам массовой информации, из которых они е черпают. Оппоненты не просто ошибаются в некоторых вопросах, они являются фанатиками, привилегированными коррупционерами, иностранными агентами, или оторванными от жизни академиками. Разумный диалог с ними невозможен, поэтому в конечном итоге их нужно исключить из общественной жизни.
Становится все сложнее вести спокойный, разговор об общественных проблемах с друзьями, которые не согласны. В воздухе ощущается напряженность, начинают вспыхивать спорадические уличные столкновения. Некоторые призывают к миру и примирению, но их голоса заглушают те, кто считает, что мир и примирение со своими противниками невозможны. Смертельная заразная болезнь прибыла с другого континента.
Вы можете подумать, что я описываю текущее состояние дел в США, но на самом деле я описываю свой опыт жизни в Советском Союзе в последние годы его существования. Однако в последнее время мой опыт жизни в США кажется пугающе похожим.
Как профессор семинарии, я часто задаюсь вопросом, как христиане должны реагировать на эту ситуацию. Но раскол среди христиан, как правило, отражает раскол в обществе в целом. Более того, эти разделения просочились в мой класс. Как мне отреагировать? Следует ли мне избегать обсуждения этих тем? Если нет, то какие ответы я должен дать?
Однажды я спросил Уильяма Галстона, старшего научного сотрудника Брукингского института и обозревателя Wall Street Journal, о том как семинарии, церкви и другие религиозные учреждения могут лучше всего служить обществу в настоящий момент. Его ответ был, «неся примирение». Галстон добавил, что эти институты должны моделировать то, что мои бывшие советские лидеры называли мирным сосуществованием. Хотя в то время я чувствовал двойственное отношение к этой концепции, в целом я согласен с Галстоном, прежде всего потому, что я чувствую, что поляризация, раздирающая американское общество на части, не воспринимается с той серьезностью, которой она требует.
Дежавю
В марте 1985 года, когда к власти пришел Михаил Горбачев, все ожидали, что Советский Союз будет существовать еще долго. Однако я отчетливо помню ощущение, которое витало в воздухе в середине 1980-х. Многие осознавали, что необходимо внести изменения. Горбачев разделял эту интуицию и поощрял открытую дискуссию. Но когда эта дискуссия началась, на первый план вышли темные стороны советской истории. Средства массовой информации пестрели рассказами об ужасах сталинских лет, и это быстро переросло в дебаты о том, содержит ли история страны тяжкие моральные преступления, безвозвратно дискредитирующие ее основополагающие принципы.
Некоторые призывали к демонтажу мемориалов отцам-основателям советского государства, таким как Ленин. Доминирующее идеалы стали подвергаться сомнению. В результате они больше не могло выполнять свою объединяющую функцию. Впоследствии социальные трещины, которые, как считалось, давно зажили, всплыли на поверхность с удвоенной силой. Когда я ехал в общественном транспорте, я мог сказать, на какой стороне политических и культурных дебатов находятся пассажиры. Это было видно по тем газетам, которые они читали. Между правыми и левыми не могло быть компромисса. Горбачев пытался управлять из центра, но в центре оставалось все меньше пространства для маневра.
В результате этого люди перестали доверять общественным институтам. По общему мнению, элиты страны стали коррумпированными и корыстными. Люди думали, что элиты в основном озабочены сохранением своей власти и привилегированным доступом к ресурсам, а не общим благом. Ситуация усугубилась появлением СПИДа. Популисты успешно ухватились за эти настроения. В конце концов, стремительно развивающиеся события окончательно добили доминирующие общественные идеалы. Через несколько лет Советский Союз исчез. Многие, в том числе и я, сказали скатертью дорога.
Некоторые события, произошедшие в Северной Америке за последние несколько лет, перекликаются с теми, которые я наблюдал в то время в Советском Союзе. Например, возобновившееся оспаривание объединяющего страну идеалов, сопутствующая поляризация общества, возрождение расовой и этнической напряженности, популистская волна и презрение к элитам. Такие, казалось бы, аполитичные вещи, как ношение масок, стали предметом жарких политических дебатов. Как христиане должны относиться к этим событиям? Что, если вообще что-нибудь, они могут извлечь из событий в Советском Союзе более четверти века назад?
Четыре урока
Во-первых, они должны способствовать врачеванию общественного раскола. Для этого им следует прислушаться к советам Галстона и стать примером примирения во Христе. Это будет не просто. Как профессор лидерства я считаю, что нет альтернативы моделированию в качестве первого шага. Если христиане не подадут пример, их мольбы будут пустыми. Создание мест, специально предназначенных для общения людей с разным культурным происхождением и взглядами, могут стать жизнеспособной отправной точкой.
Во-вторых, в обществе должен быть общий консенсус в отношении справедливости сложившегося порядка. Русская революция девяностых была во многом дискредитирована, когда люди увидели пожилых учителей, копающихся в мусорных баках, в то время как богатые мафиози разъезжали на дорогих машинах. Христианам необходимо представить альтернативную модель справедливой жизни.
Третий урок может быть самым обнадеживающим. Христианам следует помнить, что десекуляризация, даже быстрая, возможна. Это произошло в России четверть века назад, и это может произойти в Северной Америке сегодня. Быть христианином может снова стать модным, как это было в России конца 1980-х. К счастью, учитывая североамериканские традиции, десекуляризация вряд ли примет форму государственного христианства. Она не означала бы полного возврата к досекуляризационным формам. Но она означало бы, я надеюсь, возобновление интереса к христианской духовности во всех сферах жизни.
В-четвертых, христиане должны уравновесить свою неоспоримую пророческую ответственность с не менее важным акцентом на миротворчество и преодоление культурных разногласий. Священное Писание дает множество ссылок. Иисус благословляет миротворцев в блаженствах (Мф. 5:9). Апостол Павел утверждает, что Царство Божье – это «праведность и мир и радость во Святом Духе» (Рим. 14:17). Иаков говорит, что «миротворцы, сеющие в мире, собирают урожай правды» (Иак. 3:18). Иеремия призывает своих собратьев-евреев искать мира и процветания в своем городе, даже если этот город находился в чужой стране (Иер. 29:7). Миротворчество не должно препятствовать нашему пророческому служению. Как показал нам Мартин Лютер Кинг-младший, пророческую ответственность лучше всего выполнять мирными, ненасильственными способами. Сегодня нам нужно стремиться к слиянию миротворчества и пророчества, не упуская ни того, ни другого.
Андрей Ширин – доцент богословия и директор преобразующего руководства в Центре богословских исследований имени Джона Лиланда в Арлингтоне, Вирджиния, где он исследует и преподает в областях богословия, руководства и общественной жизни.
