Эта статья является переработанным вариантом статьи из бюллетеня Рассела Мура. Подписаться на бюллетень можно здесь .
В своей колонке в New York Times мой друг Дэвид Френч писал о том, что он чувствовал, когда его «отменила» его же деноминация, Пресвитерианская церковь в США. Позже он рассказал мне, насколько он был ошеломлен тем, как много людей мгновенно откликнулись на статью – все они были огорчены тем, что их также «отменили» церкви или христианские организации, которые они любили и которым служили.
Я совсем не удивился.
Конечно, в большинстве своем людей «отменяют» не так, как мы обычно используем это слово, а больше как в ситуации, описанной покойным Уиллом Кэмпбеллом. Он шутил, что Национальный совет церквей его не «увольнял». Они просто каждый день запускали рой пчел в его кабинет, пока он не ушел добровольно.
Так же и сегодня многим людям, которые чувствуют себя «бездомными», их родные церкви или традиции не говорят: «Прочь!» Эти люди сталкиваются с более спокойной формой изгнания.
Они сталкиваются с людьми, которых они любят и которые теперь от них ожидают соответствия новым правилам принадлежности. Иногда это связано с определенными политическими предпочтениями, присущими большинству. Иногда это связано с готовностью «преодолеть» свою оппозиционность тому, что лидеры церкви или христианской организации считают приемлемыми грехами. Иногда это происходит с этими людьми даже не в их собственных церквях, а в их теологических или деноминационных «домах» или наоборот. Это сбивает с толку. Это дезориентирует. Иногда это злит.
Однако на самом деле это горе.
Люди, которые сталкивались с этим в собственной жизни, часто спрашивают меня: «Сколько нужно времени, чтобы это пережить?» Я обычно цитирую ответ кандидата в президенты Джорджа Макговерна, проигравшего выборы с разгромным результатом, когда ему задал подобный вопрос кандидат в президенты Уолтер Мондейл, также проигравший выборы с разгромным результатом, только позже. Макговерн тогда ответил: «Я вам сообщу, когда это произойдет». Но ранняя версия меня имела бы совсем другой взгляд на этот вопрос.
Когда я был молодым докторантом в Теологической семинарии Южной баптистской конвенции в Луисвилле, штат Кентукки, я проводил в нашем учебном заведении панельную дискуссию на тему войны и мира через несколько недель после террористического акта 11 сентября 2001 года. Мне хотелось, чтобы состоялась настоящая дискуссия, а не какая-нибудь пародия на дискуссию, поэтому я попытался включить в панель пацифиста. В конце концов, я договорился с пастором очень прогрессивной баптистской церкви в нашем городе, которая разошлась с нашей деноминацией после многих лет споров.
Позже этот пастор сказал мне, что, по его мнению, те из нас, кто находится на консервативной стороне раскола, на самом деле не понимают, что такое потеря чувства причастности и ощущения дома. «Это сродни разводу», – сказал он.
Со всем своим молодым самомнением я ответил: «На самом деле, это больше похоже на то, как после развода твоя бывшая продолжает приходить к твоему дому с мегафоном, несмотря на судебный запрет». Мое неявное сообщение было следующим: «Спор исчерпан. Мы выиграли. Вы проиграли. Живите себе дальше».
Чтобы перечислить все, в чем я ошибался, надо было бы написать целую книгу, но вот один из примеров: я не имел представления, что травматический опыт в этом случае был не просто метафорой. То, что описывал этот пастор, было не о «Регламенте Роберта» и даже не о том, какие учебники по систематической теологии будут использоваться в альма-матер. Он говорил о горе, а я еще несколько десятков лет не мог понять, о чем он говорит.
Мы не будем говорить человеку, который пережил потерю родителей, брата, сестры, давнего друга, мужа или жены «переживите как-то это» или «живите себе дальше». Большинство из нас сделали бы то, что Иисус сделал для Марии и Марты, которые оплакивали смерть Лазаря: мы бы плакали вместе с теми, кто потерял близкого человека (Иоанна 11:35). Однако многие из нас не знают, что делать, когда сами переживают такое горе. На самом деле многие в момент неожиданной церковной бездомности хотят услышать слово надежды.
Я бы сказал на это: не спешите.
Конечно, надежда реальна, и я говорю это не только в долгосрочной перспективе Книги Откровения – она реальна уже сейчас. Бог делает что-то новое. Старые союзы расшатываются, но образуются новые.
В гражданском политическом пространстве мы часто видим, что фундаментальное разделение происходит не там, где мы привыкли, между левыми и правыми, а прямо посреди каждого лагеря. Люди с фундаментальными разногласиями по важным вопросам вдруг обнаруживают, что их объединяет или разделяет то, считают ли они нужными демократические принципы и конституционные нормы для проведения этих самых критически важных дебатов.
То же происходит и в религиозном пространстве. Мы привыкли к разграничительным линиям, о которых мы узнали, когда стали взрослыми: кальвинисты против арминиан, цесационисты против харизматов, комплементаристы против эгалитаристов. Разграничительные линии сейчас проходят в разных местах, и образуются необычные союзы. С самого начала Церкви Бог работал с тем, что один ученый называет «терпеливой закваской». Изменения всегда дезориентируют и часто бывают болезненными.
И многое из того, что Бог должен сделать, может возникнуть только из таких потрясений. «Я считаю, что для того, чтобы преодолеть местничество, вы должны достаточно неплохо знать себя, – как-то сказала Фланнери О'Коннор. – Я считаю, что знать себя означает знать свои места, а также знать мир и в определенном смысле, как это ни парадоксально, быть изгнанником из этого мира. Таким образом у вас будет отстраненность».
О'Коннор нужна была укорененность – чувство принадлежности к южанам и знание других южан, в частности протестантов Библейского пояса. Однако ей также нужно было своеобразное изгнание – опыт принадлежности к римско-католическому меньшинству в Милледжвилле, штат Джорджия. Что бы ни было на очереди, например, приближение американской церкви к всемирному телу Христа, оно нуждается в таких изменениях, которые могут казаться страшными. И многие из нас будут скучать по потерянному.
Некоторым из нас следует прислушаться к тому, что Иисус сказал своим последователям: «Вспоминайте жену Лотову» (Луки 17:32). Горе не должно заставлять нас постоянно оглядываться назад. Но многим из нас также следует помнить, что Иисус, даже когда он сказал, чтобы мы этого ожидали, осознавал, что потеря дома будет болезненной (Матф. 10:17–21).
Апостол Павел сказал нам, что мы должны «хвалиться» своими скорбями, но он не сказал нам воспринимать их как нечто меньшее, чем скорби. Но мы должны видеть, что «от скорби происходит терпение, от терпения опытность, от опытности надежда, а надежда не постыжает» (Рим. 5:3–5). Обойти терпение и опытность и прийти непосредственно к надежде означает какой-то другой путь, чем тот, который предлагает Святой Дух.
По моему опыту люди, которые не дают себе времени погоревать о потерянном, часто плохо заканчивают. Некоторые из них проявляют цинизм, воспринимая любую связь как подозрительную, а мы знаем, что происходит с людьми, которые изолируют себя от других. Некоторые из них, когда пройдет время, в конце концов начинают искать зеркальное отражение того, что они когда-то имели, как будто противоядием от любой проблемы является ее противоположность. Фундаментализм находящихся справа становится фундаментализмом находящихся слева и наоборот. Конец этого пути – разочарование и истощение.
Вот почему Томас Эллиот в моем любимом стихотворении «Ист-Кокер» пишет:
Я сказал своей душе, успокойся и ни на что не уповай,
Ибо надежда обманчива; жди без любви,
Ибо любовь обманчива; остается еще вера,
но вера, любовь и надежда и сами чего-то ждут.
Я обращаюсь к тем, кто чувствует себя бездомным: горюйте с надеждой, но помните, что на самом деле есть место под названием Дом. И не забывайте, что даже надеясь, горевать можно.
Рассел Мур – является главным редактором Christianity Today и возглавляет Проект общественной теологии.
